Центр Исправления Кармы. Академия фантомов
Шрифт:
– Ну что ты, Лёш, будто покойника увидел, – спросила я, чтобы хоть как-то заполнить возникший вакуум общения. Впрочем, в топе самых неудачных фраз для начала разговора двух покойников этой фразе было бы обеспечено первое место. Не далее чем сутки назад Алексей выразил свои глубокие соболезнования по поводу моей безвременной кончины, возложив к ногам «покойной» четыре честно сорванных в соседнем дворе хризантемы. Я сама видела.
– Вероничка, ты как здесь? – прохрипел в ответ Леха и снова замер.
– Да я-то понятно – как, – криво усмехнулась я, – А вот ты какими судьбами?
– Подрался, – Леха насупил брови, как обычно, полагая, что мелкая складка между ними добавляет ему героизма и брутальности.
Вот что с ним делать? Эта двухметровая пилорама что при жизни, что после нее могла бы работать рекламным лицом ослиного упрямства и детской
Я знала Леху очень давно, с самого детства. Мы жили в одном доме, даже больше – в одном подъезде. Хотя он был старше меня на несколько лет, мы много времени провели вместе в песочнице, за игрой в магазин, войнушку и беседами о роли мультиков в жизни человека. Мамы у Лехи не было, зато отец был мужиком добрым и безобидным, а еще запойным алкоголиком. Леха любил его до одури, поэтому если кто во дворе нехорошо отзывался о «бате», то начиналась драка. Впрочем, дрался Лешка смертным боем со всеми, кто на него косо смотрел, кроме девчонок. Был у него такой своеобразный кодекс чести – женщин и стариков щадить. И животных, он никогда не обижал пушистиков. С возрастом наши с Лехой пути как-то сами собой разошлись. Меня увлекла школа искусств, а Леху, к сожалению, – дешевый клей в пакетах. Губительная страсть «отпустила» так же быстро, как пришла, – внезапно умер лешкин отец. Напился, как обычно, и не проснулся. Парень остался один, а в тринадцать лет это не так чтобы очень здорово. Было все: и приют, и учет в детской комнате милиции, и подозрительные компании. Но к наркотическим веществам Леха больше не возвращался никогда. Школьные учителя из последних сил дотянули проблемного подростка до девятого класса и с плохо скрываемой радостью отпустили во взрослый мир. И стал Леха гопником. Вскоре выяснилось, что физподготовка для этой «профессии» у него неудовлетворительная, поэтому Леха всерьез заинтересовался спортом, раскачался до конфигурации «Ван Дамм для начинающих» – и бизнес пошел. Но русскому человеку просто денег – мало, нужна сверхцель, полет души и Миссия. В общем, отжатые в подворотне мобильники Лехе надоели, захотелось смысла. И он был найден – не без помощи заинтересованных организаций – в глубинах националистической философии. Леха переобулся в «трактора», обрил голову и выучил несколько фашистских мантр. Все, как у свидетелей Иеговы, только можно драться. Все эти превращения происходили у меня на глазах, и время от времени я предпринимала попытки поговорить с Лехой по душам, убедить его пойти учиться или внимательнее относиться к жизненному выбору. Но как можно противопоставлять эмоциональным речам Гитлера (кстати, я помню, что еще в третьем классе Леха думал, что Гитлер – это город в Германии) – нудные рассусоливания заучки, «которая из-за своих книг и жизни-то не нюхала»? В общем, в битве идей я всегда проигрывала усатому Адольфу. А Леха проигрывал в битве за свою жизнь, по крайней мере, так мне казалось. И вот мы оба стоим по ту сторону земной жизни. И, если честно, мне стало дурно при мысли о том, что Леху, моего старинного непутевого, глупого, нелепого, неисправимого приятеля Леху избили до смерти где-то в подворотне. За что? Зачем? Кто был на его похоронах? Да, теперь я знала, что смерть – это еще не конец, но также я знала, что там, на Земле, нет больше Лехи. Я приказала себе держаться и не раскисать – все потом, все позже.
Думал ли мой приятель о том же? Едва ли. Если я знаю Леху – а я его знаю, – то он, скорее всего, вообще ни о чем не думал.
Немую сцену встречи прервала Ронда.
– Ты его знаешь? – угрюмо спросила она.
– Да, – вздохнула я. – Мы живем в одном доме. Жили. Его зовут Алексей, и он больше так не будет. Да, Леша?
Я ласково посмотрела в глаза своему непутевому соседу, вкладывая в этот взгляд всю звериную жестокость, которую я применю к его персоне, если он только посмеет сейчас сказать «нет». Леша сглотнул и, отворачиваясь в сторону, презрительно выплюнул:
– Я подумаю.
Ронда внимательно осмотрела его с головы до ног и жестко продолжила допрос.
– А теперь скажите мне, – она обратилась к группе в зеленых костюмах, – что произошло? И где Адиль?
– Ну, с Адиля все и началось, – помявшись, начал один из «зеленых», очевидно, старший.
– Он сейчас отошел в проекторскую, подлатать ауру. Все шло как обычно: послали Хранителя, а этот, – он кивнул на гордого арийца Леху, – как увидел Адиля, сразу начал орать что-то про черномазых, мол, никуда он не пойдет, что жиды продали Русь, и
– Вероника, ты лучше знаешь, – Ронда взглянула на меня. – Это болезнь? Заразная?
Я немного замялась, если честно. Ну вот как объяснить людям, то есть фантомам, что не все отклонения в психике так уж сразу можно назвать болезнями, особенно в наше странное время. Помявшись немного, я неуверенно пояснила:
– Это скорее заблуждение такое. Распространенное у нас, в вашем мире вряд ли заразное.
И вот на этом самом месте возник Леха, гигант националистической мысли.
– Херассе, заблуждение! Ты че несешь! – Орал «потомок ариев». – Да ты вообще знаешь, что у славян шестнадцать энергетических каналов, поэтому все величайшие изобретения принадлежат именно нам. А у этих, у негров, – он презрительно ткнул пальцем в Ронду, – каналов только десять, или восемь, они могут только бегать и трахаться!
– Заткнись, Леха, заткнись, – жалобно пропищала я, закрывая уши руками и – на всякий случай – отодвигаясь в дальний угол комнаты.
Но фонтан красноречия, взращенный на девяти классах образования, а потому невероятно стойкий, перекрыть было не так-то просто. И тут случилось нечто такое, отчего даже лехина вера в незыблемость кастового мироздания, кажется, затрещала по швам.
Ронда внезапно раскинула руки в стороны, и все ее тело вдруг превратилось в гигантскую шаровую молнию. Ослепительные лезвия с треском вылетали из ее корпуса и испарялись в воздухе, наполняя комнату запахом озона. Глаза светились голубым неоном, а резкие щелчки электрических разрядов сопровождались крошечными фейерверками искр. Вся эта электрическая истерика только чудом не причиняла вреда присутствующим.
– Ты успеваешь считать энергетические каналы, мальчик? – Ронда заговорила совсем низким, тяжелым голосом, в котором отчетливо слышалось сухое потрескивание молний.
Когда Леха был готов провалиться под землю от страха и потрясения, Ронда неожиданно свернула шоу, спокойно прошла к столу и устроилась в своем кресле.
– А теперь ты покажи – и энергетические каналы, и твои личные славянские изобретения, – она обратилась к Лехе с абсолютно каменным выражением лица.
Не дождавшись ответа, Ронда кивком разрешила группе «зеленых» покинуть помещение и задумчиво посмотрела на нас с приятелем. Леха с видом присмиревшего двоечника рассматривал ковер под ногами, а я осторожно выбиралась из-за книжной стойки, куда шмыгнула, когда начались спецэффекты.
– Ну что, детишки, – устало начала Ронда, и к своему большому облегчению, я не услышала в ее голосе ни злобы, ни раздражения. – Все, вроде как, ясно с вами. Вероника, вт можешь идти. А с тобой, юноша, мы еще побеседуем, – она строго посмотрела на Алексея, и он тщательно потупил взор.
Я набралась смелости и обратилась к Ронде:
– Уважаемая госпожа,.. товарищ… Привратник! Не наказывайте Алексея! У него это пройдет, он извинится и исправится. Правда, Леш?
Алексей с кислой миной кивнул.
– Можно я его отведу в сторонку на два слова? – попросила я.
Ронда согласилась, и я, сцапав Леху за рукав, быстро вывела его за дверь Привратницкой.
В Зале Перемещений было по прежнему суетно. На пятачке у карты-мозаики, не замечая нас, стояла Селеста и наблюдала за снующими фантомами. Я оттащила Леху за рукав в противоположный угол зала, запихнула его за массивную колонну и, на всякий случай оглядевшись по сторонам, решилась высказать этому непризнанному герою все, что о нем думаю.
– Да ты в своем уме, шизо? – Шипела я. – Она же могла тебя запросто испепелить этими своими фейерверками! Или ты до сих пор не понял, что ты умер, Леша, нет тебя на земле больше?! И дурацких дружков твоих нет! Никто не заступится! И врагов, против которых вы вечно боретесь, нет! И здесь только ты, чудовище лысое, начинаешь загробную жизнь с мордобоя!
Алексей смирялся и терпел, сколько мог, но его тонкая душевная организация не вынесла упоминания всуе святого – драки.
– Да я что, должен был терпеть, когда этот черный меня потащил типа в другой мир?! – возмутился мой безнадежно неполиткорректный друг. – Главное, пришел такой, сам черный – ну таджик, я тебе отвечаю! – а одет во все белое, и типа ты должен, как земля колхозу, пошли со мной, иначе в сучность меня превратят. Прикинь, он меня сучностью назвал!