Центр не удержать

Стэблфорд Брайан Майкл

Потягивая горячий напиток, я обдумывал свой следующий ход. По своей старой привычке первым делом я решил начисто забыть об этой истории или по крайней мере держать ее в строжайшем секрете. Были причины, чтобы считать такое решение подходящим. Я надеялся, что обстоятельства вскоре позволят, сколотив группу единомышленников, начать одиссею во внутренний мир Асгарда и найти окончательную разгадку всех тайн. Вряд ли можно рассчитывать на то, что найдешь таких людей (не говоря уж о том, чтобы примирить их с мыслью о моем предводительстве), если тебя сочтут сумасшедшим, одержимым или недостойным доверия по иным причинам. Никто, кроме меня, не знал, сколь отчаянным был крик о помощи, пришедший из глубин Асгарда, и никто, кроме меня, не был столь сильно убежден,

что вопль был понят. Будет довольно трудно уговорить Сюзарму Лир, чтобы она согласилась стать под мое начало. Это будет особенно непросто, если учесть, что ее старый противник Мирлин мне понадобится в той же мере, что и она. То есть даже без упоминания о видении головы Горгоны мне предстоит нелегкая задача.

С другой стороны, я должен допустить, что в последнее время был не на высоте или даже не на глубине моих умственных способностей. По человеческим меркам, которые, несмотря на мнение тетраксов, считаю довольно высокими, я вовсе не глуп. Однако ничто в моем обучении или опыте не дало мне понимания того, что случилось со мной, пока я вступал в контакт с Нечто, находящимся в компьютерных глубинах Асгарда. Если я хотел сражаться по правилам, мне нужно было провидение и совет того, кто был бы намного умнее меня. Следовательно, не оставалось иного выхода, как рассказать обо всем Девятке. Как бы она ни была немощна, она — единственная, кто может ответить, что же значила вся эта чертовщина.

Осушив чашку, я обернулся к ближайшей голой стене и произнес:

— Думаю, нам нужно немного поболтать.

Глава 3

Серая стена поблекла, и комната стала другой. Хотя это было всего лишь изображение на плоскости, оно выглядело объемным, до смешного похожим на мир Зазеркалья, в который попала кэрроловская Алиса. Такое чувство возникало отчасти благодаря яркости и контрасту изображения, а отчасти оттого, что я знал — тот мир, посланцами которого были эти образы, не походил на наш, а был просто чокнутым, с иными границами возможного. Нечто, смотревшее на меня, сидело на воображаемом стуле. Тот выглядел весьма похожим на богато украшенное сиденье для пианистов — без спинки и с низкими подлокотниками. Девятка предстала в образе женщины в прозрачной одежде. На вид ей было не больше двадцати лет, и она была прекрасна. Но черты ее лица, частично позаимствованные у Сюзармы Лир, напомнили о недавнем видении. Я кашлянул, стараясь справиться со смущением, в которое меня повергло ее появление.

— Не хочу показаться грубым, — начал я, — но нельзя ли надеть что-нибудь менее пикантное?

Изображение переменилось — без ряби или тому подобных эффектов, и теперь женщина была в строгой форме Военно-космических сил. Ее волосы стали черными, и она менее, чем когда-либо, напоминала Сюзарму Лир.

— Спасибо.

— Что-нибудь не так? — заметила она с вопросительной интонацией.

— Очень может быть, — сказал я, вяло размышляя, правильно ли в конце концов действую.

Теперь комната была ярко освещена, и я сидел лицом к лицу с тем, что казалось живым человеком, и недавнее переживание выглядело лишь дурным сном, а паническая реакция казалась абсурдной и неуместной.

— Вы были здесь, в этой комнате, несколько минут назад? — осведомился я.

— Конечно, нет. Как только вы высказали нам свое пожелание уединиться, мы, из уважения к вам, возникаем только по вашему зову.

Я так и знал.

— Я видел Нечто, — сообщил я, — хотя не уверен, что оно было реальным. Оно не было твердым. Возможно, это был сон.

Лицо отразило интерес и тревогу. Странно, что их копирование человеческой мимики зашло так далеко, но именно это истоми заложили в программу, создавшую образ для разговоров со мной. Девятка очень скрупулезно относилась к воссозданию внешности — их собственной внешности — и гордилась тем, как ей удается передавать выражение и интонацию и невербальные сигналы.

— Прошу вас описать его как можно подробнее, — сказала она.

Я сделал все, что мог, запнулся пару раз, припоминая кое-какие детали, но в итоге рассказал ей о том, что мне

привиделось. Когда я закончил рассказ, она была озадачена, даже слишком, словно переигрывающий актер.

— Возможно, это отрывок из немого кино, — сказал я с вызовом. — Мы оба знаем, что это был отголосок взаимодействия с тем, что едва не погубило вас. Я только хочу узнать, не было ли это своего рода атакой? Я что, компьютер с чьей-то испорченной программой?

— Расскажите нам все, что вы знаете о той, кого вы называете Медузой, невозмутимо произнесла она.

— Я не очень-то много про нее помню, — сказал я. — Это персонаж из греческой мифологии. Всех, кто смотрел па нее, она превращала в камень. Герой по имени Персей отрезал ей голову, следя за ее отражением на полировке щита. Все.

— Вы уверены? — усомнилась она.

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я знал, что она пытается заставить меня вспомнить что-то еще. Она, а точнее говоря, коллективный разум, обитавший на полпути к сердцу искусственного макромира, отстоявшего на многие сотни световых лет от Земли, знала о древнегреческой мифологии больше, чем я. И, что совсем странно, первым источником ее информации о делах людских был андроид, детище жителей Саламандры. Его знания, также полученные из вторых рук, были введены в его мозг враждебными инопланетянами, пока он рос не по дням, а по часам в своей ванне с питательным раствором, превращаясь из зародыша в гиганта.

— Абсолютно, — с тупым упрямством заявил я. — Не исключено, что все остальное заперто в пещерах моего подсознания, а у меня лишь примитивный уровень памяти, а следовательно, нет доступа к этой информации.

— Прошу вас, не тревожьтесь, — мягко ответила она. — Здесь кроется тайна, но я уверена — мы решим ее.

У нее были некоторые черты Сюзармы Лир, но не голос, который, как признали бы даже ее поклонники, был слегка скрипучим. Этот голос напоминал о Джейсинт Сьяни. Что вполне понятно: Сюзарма и Джейсинт были примером женщин-гуманоидов, которых Девятка использовала для создания своих образов. Джейсинт, до сих пор сохранившая доверие Скариды как самый надежный межгалактический партнер, была ранена группой скаридцев же вскоре после окончания войны.

— Вам хорошо призывать меня не беспокоиться, — заметил я, — ноя все-таки не уверен, что смогу контролировать это и дальше. Дурацкая галлюцинация выбила меня из колеи. И хотя я убежден, что по собственному желанию не свихнусь, сдается, что я подцепил враждебную программу.

— Что вы этим хотите сказать — "враждебную программу"? — поинтересовалась она с каким-то надрывом в голосе. Я вздохнул.

— Вы Знаете об этом больше, чем я. Я не специалист в электронике. А с первых дней существования технологий передачи информации у нас были "информационные вирусы", или «паразиты». То есть программы, которые можно было спрятать на диске или в пузырьке и загрузить в компьютер с соответствующим программным обеспечением. Если сразу не обезвредить, они могли испоганить любую информацию. Все наши полуразумные системы имели защиту от этих вирусов, но те становились все хитрее и хитрее. Их использовали в основном саботажники. Несомненно, вы и другие машинные умы, таящиеся в глубинах Асгарда, гораздо умнее, и в вашу систему не так-то просто ввести вирус, который разрабатываем мы. Однако осмелюсь сказать, у вас есть свои трудности. Я, собственно, спрашиваю следующее: не подцепил ли я какой-нибудь вирус во время того контакта? Нет ли в моем мозгу чего-нибудь враждебного, настроенного на уничтожение моего разума? Казалось, она погрузилась в раздумья.

— То, чего вы боитесь, — сказала она обнадеживающе, — можно сформулировать таким образом. Когда вы были вынуждены вступить в контакт с моим собственным компьютерным пространством, то столкнулись с чуждой сущностью, проникшей в меня. Ваш собственный мозг был каким-то образом вынужден сделать биокопию чуждой программы. Теперь, как вы подозреваете, эта биокопия начала активизироваться. Вы полагаете, что ее цель — разрушить нашу истинную программу, включая ту часть, что составляет вашу индивидуальность.