Центурион инопланетного квартала

Кудрявцев Леонид Викторович

– Зачем?

– Что именно? – спросил я, продолжая массировать запястья.

– Зачем аборигены посадили тебя в эту комнату? И зачем они навесили на тебя эти железяки.

– Не имею ни малейшего понятия, – сказал я. – Впрочем, думаю, сейчас мы это узнаем. Если ты мне поможешь.

– Помогу, – заверил меня кабланды. – Ты знаешь, что я отношусь к тебе с уважением.

– Которое отнюдь не помешает тебе при первом же удобном случае вновь вызвать меня на бой, – несколько сварливо сказал я.

– Несомненно. Долг

чести является долгом чести. Тут я не волен что-либо изменить.

– Ну и прекрасно. А пока подержи-ка вот этого типуса, – сказал я, присаживаясь на корточки возле одного из аборигенов. – Да смотри, чтобы он не надумал задать стрекача.

– Даже если надумает, ничего у него не выйдет, – заявил кабланды.

Вновь вытащив бластер, он встал так, чтобы в любом случае перехватить аборигена, если тот все же попытается сбежать.

Несильно похлопать аборигена ладонью по щеке, я приказал:

– Ну-ка, давай приходи в себя. Есть один небольшой разговор.

Как ни странно, это оказало необходимое действие. Абориген открыл глаза.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал я. – А теперь ответь, кто приказал меня схватить. И не пытайся делать вид, будто ты меня не понимаешь. Рядом со мной стоит мыслящий, которого зовут кабланды. Так вот, он может запросто переломать тебе кости. И если ты надумаешь со мной хитрить, так и будет.

Кинув мимолетный взгляд на кабланды, я увидел что тот, желая мне подыграть, скорчил самую зверскую физиономию, на которую был способен.

Абориген не издал не звука.

Это означало, что пришла пора перейти ко второй фазе запугивания.

– Ну-ка, отрегулируй свой бластер так, что им можно будет поджарить несговорчивому субъекту пятки, – попросил я кабланды. – У нас мало времени, придется сразу перейти к жестким мерам.

– Сейчас, – сказал кабланды, принимаясь перенастраивать бластер.

Абориген бросил на него испуганный взгляд. Зрачки у него явственно расширились.

И это было неплохо, поскольку значило, что он, во-первых: понимает всегалакт, а во вторых, он испугался. Стало быть, сейчас заговорит.

Ну…

Произошло совсем не то, на что я рассчитывал.

Когда кабланды отрапортовал что бластер приготовлен и можно начинать с его помощью поджаривать пленнику пятки, абориген закрыл глаза, на секунду словно закаменел, а потом… исчез.

– Вот это да! – воскликнул кабланды, роняя на пол бластер. – Это что?

– Если бы я знал, – пробормотал я, вставая. – Если бы…

– А может, он просто умеет становиться невидимым? – предположил кабланды, подняв с пола свое оружие. – Слышал я о планетах, на которых аборигены умеют проделывать такой фокус.

– Нет, – покачал я головой. – Он и в самом деле исчез. Пошли отсюда. Боюсь, здесь мы так ничего и не узнаем.

– А как же остальные? – спросил кабланды, кивая в сторону других, валявшихся без сознания аборигенов.

– Таким

же образом. Они в нашей власти, пока находятся без сознания. Стоит им прийти в себя, как они тотчас исчезнут. Поэтому не имеет смысл терять здесь время. Пошли. Мы возвращаемся в инопланетный район.

– А как же «кольт»? Мы так и не узнаем, куда они его запрятали, – заявил кабланды.

– Узнаем, – заверил его я. – Немного погодя. Если судьбе будет угодно.

– Может быть, стоит провести поединок с использованием другого оружия?

О-хо-хо… Похоже, это никогда не кончится.

– Послушай, – сказал я кабланды. – Наверное, ты давно уже находишься на Бриллиантовой?

– Давно.

– Отлично. Случалось ли тебе слышать о том, что аборигены взяли в плен центуриона?

– Нет.

– А видел ли ты хоть раз, как они исчезают. Вот так, как это только сделал один из них на наших глазах?

– Тоже нет.

– А тебе не кажется, что это необычно?

Немного поразмыслив, кабланды признался:

– Кажется. Не то чтобы это было нечто из ряда вон, поскольку на других планетах мне приходилось наблюдать вещи и почище. Однако на Бриллиантовой я ни с чем подобным еще не сталкивался.

– Вот именно, – жестко сказал я. – Поэтому пока мне надлежит исполнять свои прямые обязанности. И пока я не разберусь, что именно происходит на этой планете, никаких поединков не может быть.

– А когда ты это сделаешь?

Очень хороший вопрос. Мне бы и самому хотелось знать не него ответ.

– В самое ближайшее время, – заверил я кабланды. – В самое ближайшее.

– В таком случае я подожду. Немного.

– Ну вот и отлично, – сказал я. – А теперь, не пора ли нам отсюда уйти, пока исчезнувший абориген не вернулся с подмогой?

– Пора, – согласился кабланды.

– А раз так, то веди. Тем же путем, которым ты сюда пришел.

Какими-то длинными, низкими коридорами, соединявшие комнаты, заставленными скудной, причудливого вида мебелью, кабланды вывел меня на улицу. Проходя через эти комнаты, я заметил, что в них практически отсутствовали предметы, мелочи, говорившие хоть что-то об личности живших в них. Словно это были не жилые комнаты, а кельи монахов или солдатские казармы.

Пучок резко пахнущей травы, висящий на стене, крохотная пирамидка из желтоватого камня, на которой был выгравировано насекомое, очевидно, являющееся бриллиантовым муравьем, пустотелый шар, размером с кулак, усеянный множеством крохотных дырочек. Вот все, что я увидел, пройдя более чем через десяток комнат.

Может быть, этот дом и в самом деле является всего лишь казармой? Или это гостиница, в которой останавливаются аборигены, явившиеся из леса в город, чтобы продать добытые личинки? А может, аборигены переняли что-то у муравьев, за которыми ухаживают? Отказ от индивидуальности во имя выживания всего сообщества?