Центурион
Шрифт:
Когда солнце наконец село за горизонт и со стороны лагеря донесся медный глас буцин, [11] возвещающих о первой смене ночного караула, Макрон, зашевелившись, отлепился от прогретой за день шероховатой штукатурки стены.
— Давай-ка подаваться в лагерь, — сказал он. — А то я завтра вывожу в пустыню новобранцев. В первый раз идут, совсем еще птенцы. Интересно будет взглянуть, на что они гожи.
— Ты уж с ними полегче, — посоветовал снисходительно Катон. — Не хватало еще кого-нибудь потерять до начала похода.
11
Буцина —
— Полегче? — прищурился Макрон. — Скажешь тоже. Если давать им поблажку с самого начала, то в настоящем деле толку от них не будет никакого.
Катон пожал плечами.
— Я-то думал, нам в когорте нужен каждый.
— Каждый, да. Но из кремня, а не из кала.
— Все же это не Второй легион, Макрон, — заметил, помолчав, Катон. — Нельзя столь уж многого ожидать от вспомогательной когорты.
— В самом деле? — лицо Макрона сделалось жестче. — Вторая Иллирийская — когорта не какая-нибудь, а моя. И если я добиваюсь того, чтобы люди в ней маршировали, сражались и гибли так, как солдаты в легионах, то они будут это делать. Ты меня понял?
Катон кивнул.
— И ты в этом тоже примешь деятельное участие.
У Катона невольно распрямилась спина.
— Конечно да, командир. Разве я тебя когда подводил?
Секунду они пристально друг на друга смотрели, после чего Макрон неожиданно рассмеялся и плотно хлопнул товарища по плечу.
— Пока нет! У тебя, парень, не яйца, а шары из чистого железа! Вот бы всех мне таких, как ты, или хотя бы похожих!
— Было бы, наверное, неплохо, — рассудил Катон.
Макрон поднялся, растирая слегка занемевшие от долгого сидения ягодицы. Уютное место этот дворик, но деревянная скамья все же жестковата.
— Ну что, идем, — сказал он, подхватывая свой витой жезл центуриона.
Они направились через форум, который уже звенел голосами бордельных зазывал, торговцев дребеденью и свободных от службы солдат из лагеря. Молодые, еще с юношеским пушком на щеках, рекруты держались в основном шумными ватагами и дружно вваливались в ближайшие харчевни и таверны, где их тут же окружало прыткое, хитроглазое жулье и ворье, для которого вынуть у хмельного юнца-солдатишки кошель раз плюнуть. Рекрутов Катону было немного жаль, но известно одно: лишь горький опыт научит их тому, что требуется просто-таки вбить себе в башку. Так что больная поутру голова и потеря кошелька заставят их быстро усвоить урок на будущее. Если они до него доживут, конечно.
Как всегда, легионеры и ауксилиарии — солдаты вспомогательных когорт — держались друг от друга на расстоянии. У легионеров жалованье было на порядок больше, а к солдатне из неграждан они традиционно относились с легким пренебрежением — чувство, понятное Катону и всецело одобряемое Макроном. Из-за лагерного частокола оно просачивалось и на улицы Антиохии, где люди из когорт, как правило, держались от легионеров на почтительной дистанции. Хотя, похоже, не все. При повороте с форума на одну из улиц друзья заслышали невдалеке сердитую перебранку. Под мутноватым кругом фонаря при входе в одну из таверн теснилась небольшая толпа —
— Ишь, чего-то не поделили, — хмыкнул Макрон.
— Думаешь вмешаться?
Макрон, пока приближались, с прищуром наблюдал за происходящим, после чего пожал плечами.
— Еще нам не хватало влезать. Пускай сами меж собой разбираются.
Как раз в эту секунду в руке у одного из дерущихся огнисто взблестнуло, и кто-то крикнул:
— Да у него нож!
— Вот погань, — Макрон досадливо цыкнул. — И не хотели, а придется. А ну-ка, быстро!
Он ускорил шаг, бесцеремонно оттолкнув с пути кого-то дюжего в красной тунике, вышедшего взглянуть, что там за шум.
— Эй, — сердито вскинулась туника, — смотри, куда прешь!
— Придержи язык! — Макрон поднял свой жезл центуриона, чтобы его разглядел и этот крикун, и все остальные, а сам между тем проталкивался к дерущимся в канаве. — А ну-ка, вы оба! Сейчас же расцепиться! Это приказ!
Драчуны, шумно возясь и пыхтя, наконец разнялись. Один из них, поджарый, в тунике легионера, по-кошачьи вскочил и тут же гибко сложился, готовый наброситься снова. Макрон двинулся на него, потрясая жезлом:
— Прекратить, я сказал!
Взгляд Катона упал на заостренную полоску металла в руке поджарого. Она уже не блестела, так как ее обволакивала маслянисто-темная, капающая с заостренного конца жидкость. Другой забияка на земле, приподнявшись на локте, вторую свою руку притискивал к боку. При этом он прерывисто дышал, морщась от сильной боли.
— Вот пес… А-а, больно-то как… Этот выродок меня пырнул!
Секунду посверлив легионера взглядом, он с мучительным стоном запрокинулся в неясном кругу фонаря.
— Я его знаю, — сказал негромко Катон. — Это один из наших. Кай Менат, из кавалерийской алы.
Присев рядом с ним на корточки, он ощупал рану. Туника пострадавшего липла к рукам из-за теплой, обильно струящейся крови. Катон, обернувшись, ожег взглядом сгрудившихся зевак.
— А ну, все назад! — прикрикнул он. — Дайте мне место!
Свой жезл он оставил в лагере: не любил вгонять в смущение бывалых служак, медливших подчиняться указаниям неприлично молодого центуриона. Однако те, кто служил с Менатом во Второй Иллирийской, признали своего офицера и сразу же отстранились. После секундного колебания последовали и остальные, и Катон опять повернулся к пострадавшему. Прокол в ткани был незначительный, но кровь текла обильно, и Катон задрал тунику, чтобы оглядеть вымазанный красным торс лежачего. Там была небольшая, мелким зевом вздувшаяся ранка; лоснясь под фонарем, она, пульсируя, исторгала наружу кровь. Катон рукой зажал место пореза, одновременно оборачиваясь к тем, кто стоял неподалеку:
— Вы двое, тащите какую-нибудь доску, понесете его на ней, живо! А ты беги в лагерь, отыщи там хирурга и быстро с ним в лазарет. Чтоб он был готов к тому моменту, как этот человек туда поступит. Скажи ему, что Мената ткнули ножом.
— Слушаю!
Недогулявший солдат отсалютовал и, повернувшись, припустил по улице в сторону городских ворот.
Пока Катон занимался Менатом, Макрон осторожно приближался к вооруженному ножом легионеру. Тот успел уйти от толпы на противоположную сторону улицы, где так и стоял в напряженной позе, диковато следя за приближением центуриона.