Цепь
Шрифт:
— А вы с Клычевым никогда не говорили.
— О чем? — насторожился он. — О жене?
— Да.
— Однажды был разговор. Я вел себя тогда по-хамски Я многое понял за этот месяц… Да, моя жена была близка с Клычевым. Но до меня. Я не могу ее обвинить в неверности все те годы, что мы прожили с ней Но я не мальчик. Я же видел, что она по-прежнему любит Клычева. И понял, что мне остается завидовать ему и презирать себя А еще я понял, что ревность-это страшно. Она может свести с ума…
Мы условились, что встретимся
…Попрощавшись с сотрудниками Заейского горотдела, — они, кажется, удивились, узнав, что я возвращаюсь в Салтановск в автомобиле Пономарева, — я вышел на улицу.
Пономарев ждал меня в своем “Москвиче”.
Шоссе было хорошим, и мы катились легко. Неожиданно Пономарев резко затормозил, и я едва не врезался в лобовое стекло.
— Что за шуточки? — буркнул я, растирая руку.
— Вспомнил! — заорал Пономарев. — Я вспомнил!!
— Что вы вспомнили?
— Вот…
Он полез во внутренний карман пиджака, достал водительское удостоверение и раскрыл его. Внутри удостоверения лежал талон за штраф.
— В ту ночь меня остановил инспектор ГАИ на мотоцикле!
— За что?
— Я вылетел на полосу встречного движения. Он хотел сделать “дырку”, но пожалел и взял штраф.
— Где это произошло?
— Недалеко от поста ГАИ. Я покажу вам. На шоссе.
— Сколько было времени?
— Часа два ночи.
— Максимальная скорость вашего “Москвича”?
— Смотрите сами!
Он полностью выжал педаль газа. Стрелка на спидометре не перескакивала за шестьдесят километров,
— У него движок слабенький, — радостно говорил Пономарев, — и карбюратор барахлит. Насос ускорителя плохо работает.
Когда мы подъехали к посту ГАИ, о котором говорил Пономарев, я попросил его остановиться и пошел к инспектору.
— Вы из Салтановска? — спросил я, представившись.
— Да, — кивнул он.
— Сколько километров от улицы Фрунзе до вашего поста?
— Чуть больше ста километров.
— Ночью за сколько времени можно проехать это расстояние?
— Какая машина?
— “Москвич-402”. Старый, изношенный.
— Часа за два с половиной, а то и за три.
— А от улицы Мосягина?
— Примерно за столько же.
— Вы здесь постоянно находитесь?
— Нет, я патрулирую на мотоцикле по трассе. Друг просил подменить на полчасика.
— Вы можете вспомнить, кто патрулировал в ночь с четвертого на пятое июня?
— Попробую… Сейчас… А-а, лейтенант Фатьянов!..
— Он тоже живет в Салтановске’
— Да.
— У
— Есть… Три–пятьдесят четыре–одиннадцать. Фатьянов Николай Маркович.
— Спасибо, друг. Счастливо отдежурить.
Все возвращается на круги своя… Звонить Фатьянову я буду утром, не сейчас же, ночью.
Пономарев завез меня в гостиницу, мы пожали друг другу руки, и неожиданно для себя я хлопнул его по могучему плечу. Он растерянно улыбался.
Коля Турин проснулся и хриплым со сна голосом промычал:
— Поздно же вы, Виктор Николаевич…
— Коля, вы хотели сказать, что я пришел рано? Через несколько часов должно было наступить утро моего четвертого дня в Салтановске. По всем объективным показателям я встречал его у разбитого корыта.
9
Инспектор ГАИ лейтенант Фатьянов подтвердил слова Пономарева. Алиби Ивана Алексеевича было установлено. При всем желании он не мог оказаться в один и тот же час на 112-м километре шоссе и на улице Мосягина, около дома Клычева. Что же касается Болотова, в тот день, как установил Сенюшкин, Сергей Герасимович готовился к свадьбе сына, мастерил какой-то “хитрый” подарок, и для этого ему требовался автоген. Круг замкнулся, но лишь для того, чтобы вновь оказаться разорванным.
Не успел я положить телефонную трубку после разговора с лейтенантом Фатьяновым, как меня позвали к аппарату спецсвязи. Звонил Полковник.
— Где тебя черти носят? — послышался знакомый голос.
— Да вот забавные шарады решаю, — бодренько проинформировал я.
— А-а!.. Тогда я тебе еще одну подброшу. Симаков — это старший редактор издательства. Но никакого телефонного разговора с Салтановском у него не было. О Клычеве слышит впервые в жизни. — Полковник откровенно нервничал. — Ну, что скажешь? Деятель…
— А что тут скажешь? — пробормотал я. — Сюрприз… Кстати, у Клычева был сын. Внебрачный. Я думаю, Абугазин был прав, считая, что это Клычев написал письмо Галицкой…
— То, что ты думаешь, — жестко перебил Полковник, — ты по возвращении письменно в рапорте изложишь. Поручения есть?
— Проверьте, кто у нас в городе был командирован в июне месяце в Салтановск.
— Опоздал. Капитан Садыков уже проверяет. Все?
— С вашего разрешения я еще задержусь здесь.
— Влюбился, что ли?
Он почти попал пальцем в точку.
— Да, Кирилл Борисович. Без памяти.
То, что сообщил шеф, ставило все с ног на голову. Итак? Солгал Барманкулов? Это отпадало. Следовательно, кто-то мистифицировал его?.. Но кто? До тех пор, пока мы не получим ответа на этот вопрос, ничего не прояснится до конца в смерти Клычева и, возможно, Галицкой. Ниточка, за которую мы потянули, оказывалась длинной.
И тут мне пришла в голову мысль, которая, честно говоря, должна была бы прийти раньше!..