Цепь
Шрифт:
Через несколько часов, закончив все формальности, я готовлюсь к отъезду.
Да, пора уезжать. Прощаясь, мы обнимаемся с Мишей Сенюшкиным.
— Ты вроде бы еще пару килограммов сбавил в весе! — говорю я ему.
— Приезжай почаще, изящным стану, — отвечает он.
Откровенно говоря, нам грустно расставаться.
Коля Турин занимает мое место — в качестве пассажира. Рука у него добротно упакована. Я разворачиваю “газик” и медленно выезжаю из ворот Салтановского горотдела внутренних дел.
Позади остается почтовое отделение А–88. Можно, конечно, забежать на несколько минут туда, где за окошком “Заказная
А вот здесь я, пожалуй, остановлю машину.
— Коля, я на несколько минут покину вас.
Я застаю их дома обоих. Увидев меня, Ангелина Федоровна бледнеет, а Пономарев медленно встает с дивана.
Черт возьми, а зачем я пришел к ним? Я вовсе не убежден, что им хочется видеть меня. Мое вторжение в их жизнь ничего радостного не принесло этой чете.
Впрочем, как знать?..
— Вот, — говорю я, — проезжал мимо и решил зайти. Я сегодня уезжаю. От души желаю вам счастья.
Господи, неужели я становлюсь сентиментальным? Я вижу, как кровь медленно приливает к щекам Ангелины Федоровны.
Пономарев протягивает мне руку. Ого, вот это пожатие!..
Около телефона-автомата я снова торможу.
К сожалению, Барманкулова в редакции нет. Его вызвали в горком партии.
— А что передать Хайрулле Жакеновичу, когда он вернется? — строго спрашивает женский голос.
— Передайте, что звонил Шигарев и велел кланяться…
Прощай, Салтановск!..
Зикена Бейсеева и Федора Ковальчука доставят в наш город под конвоем, поездом…
На повторном допросе Зикен Бейсеев сказал, что в ночь пожара в машине, кроме Ковальчука, сидел еще третий человек, которого Ковальчук назвал “Махмуд-ака”. Махмуд-ака… Зикен его не знает и до этого никогда не видел. Приезжий? Возможно… Тем более, что в ту ночь Зикен отвез его прямо на вокзал!
Ковальчук вообще отказался что-либо говорить — и о себе и об этом третьем.
Имею право подбить итоги. Пусть даже не окончательные.
Что известно? Клычева убили. Пономаревы ни при чем. Клычев знал Галицкую. Галицкую в Салтановске никто не видел и не знал. Никто — разумеется, условно. Во-первых, потому что я не имел возможности опросить весь Салтановск. И, во-вторых, Ангелина Федоровна Пономарева видела Галицкую — правда, не саму, а лишь ее фотографию — в альбоме Клычева. Видела фотографию, но ничего не знает о ней и фамилию “Галицкая” никогда не слышала. Как попали к Галицкой две газеты “Маяк” — остается пока загадкой. И все же я, кажется, выполнил свою главную задачу: вместе с ребятами Миши Сенюшкина нашел двух людей, которые непосредственно замешаны в убийстве Клычева и, по всей вероятности, в убийстве Галицкой.
Но, увы, неизвестного гораздо больше, чем известного. Кто передал Галицкой два экземпляра салтановской газеты “Маяк”? Почему погибли Клычев и Галицкая? Кто такой “Симаков” и где он скрывается? Кто такой “Махмуд-ака” и какова его роль в этом деле?..
Расследование
13
…Я пришел в управление рано. Дежурный сказал мне, что Кирилл Борисович просил сразу же зайти к нему в кабинет. Полковник и Минхан Абугазин, как оказалось, уже прибыли и вызвали на допрос доставленных ночью Зикена Бейсеева и Федора Ковальчука. Я вошел в кабинет и бодро произнес:
— Здравия желаю!
— Садитесь, товарищ капитан, — официально пригласил Полковник.
Минхан при моем появлении чуть заметно улыбнулся одними глазами. А вот Зикен Бейсеев и Федор Ковальчук вовсе проигнорировали мое появление, даже головы не подняли.
— Продолжим, — сказал Полковник. — Значит, вы, гражданин Ковальчук, находясь на очной ставке с Зикеном Бейсеевым, не хотите отвечать на наши вопросы? Я правильно вас понял?
— Я вообще не хочу отвечать ни на какие вопросы! — нахально ответил Ковальчук, приглаживая рукой свою рыжую шевелюру. — Желаю сделать заявление!..
Он мне в этот момент представился похожим на дореволюционного купчика, во всяком случае, какими обычно показывают их в кино: лицо сытое, пышные рыжие волосы разделил пробор, не хватает только жилета под пиджаком.
— Заявление? — переспросил Полковник и взглянул на Минхана. — Вы не возражаете, Минхан Ергалиевич?
— Пожалуйста, — усмехнулся Абугазин.
Ковальчук встал, одернул пиджак и произнес:
— Я, Ковальчук Федор Романович, тысяча девятьсот тридцать седьмого года рождения, проживающий по адресу — город Салтановск, улица Молодежная, дом восемь, квартира четыре, по существу заданных мне вопросов гражданином полковником и гражданином следователем могу сказать, что все вопросы есть клевета на меня, а показания Зикена Бейсеева, которого я знаю по совместному проживанию в городе Салтановске, есть злобная брехня на почве личной ревности, так как я сказал, что могу на спор отбить его девушку Мендыгуль Оразбаеву. Что же касается какого-то Клычева, я его не знаю. Ни на кого я не набрасывался с доской в руке, а также не бил ножом. Арестован я незаконно, и я буду жаловаться гражданину прокурору области…
Все это он выговорил на одном дыхании и снова сел на стул, вперив взгляд в стену.
— Лихо, Ковальчук, — сказал Полковник. — А вы, видно, с большими артистическими задатками. Насколько я понял, хотите ваньку валять? Интересно, на что рассчитываете?
Ковальчук безмолвствовал Я подумал, что Минхану придется долго повозиться с этим парнем
— Послушайте, Ковальчук, — спросил Абугазин, — а вы прежде не привлекались к уголовной ответственности?
— А это вы гражданин следователь, сами проверьте!
— Обязательно проверим, — успокоил Минхан.
— И напрасно будете стараться, — хмыкнул Ковальчук — Не привлекался.
— Ну что ж, Минхан Ергалиевич, — вмешался Полковник, — я думаю, мы! пока дадим отдохнуть нашему “артисту” Пусть посидит в камере, подумает
— Ага, — кивнул Ковальчук. — Только мне думать не о чем. Это вы скоро думать начнете, когда я голодовку объявлю.
— Ты смотри, что делается! — рассмеялся Полковник. — Ну, ладно, Ковальчук, вам скоро обед принесут. Для начала вы его съешьте, сил наберитесь.. И еще раз советую — подумайте! Не ту тактику вы избрали, не ту.