Церемония жизни
Шрифт:
— Его зовут Паппи! — объявила Юки.
— То есть… это и есть… твой питомец?
— Ну да. Хорошенький, правда? — улыбнулась она и погладила мужчину по голове. Тот покорно застыл, уткнувшись взглядом в землю. Глядя на них, я содрогнулась от ужаса.
— Может, лучше надеть на него ошейник? — вырвалось у меня. Просто от страха. Я подумала, что с виду этот «питомец» вовсе не кажется безобидным. И если он на нас набросится, как мы будем его усмирять?
— А ведь ты права! — тут же согласилась Юки. — Раз он чей-то питомец, без ошейника нельзя… Отличная мысль, Мидзухо! Мне это даже в голову не пришло!
В следующий
— Я решила, пускай будет красным, — добавила она. — В честь твоего любимого платья!
— Моего платья?
— Ну да. Теперь это наш общий питомец — и твой, и мой! — радостно улыбнулась она.
А уж улыбалась Юки так редко, что всякие предупреждения об опасности тут же повылетали у меня из головы. Юки одела своего питомца в мой любимый цвет! Я чувствовала, что краснею от удовольствия.
— Ну спасибо… Ошейник просто супер. И очень ему к лицу!
Осторожно приблизившись, я погладила Паппи по голове. От нашего общего питомца несло диким животным, а бледная кожа на его лысине была липкой от пота.
Паппи заглатывал последний из моих сэндвичей, когда в дверь хижины постучали.
— Мидзу-тян! Ты здесь?
В дверном проеме возникла Юки с рюкзаком за плечами. Примчалась, как обещала, сразу после дежурства.
— Паппи, ко мне! Я принесла тебе молочка… — позвала она, доставая из сумки бутылку с молоком.
При виде бутылки Паппи пришел в восторг, но тут же застыл в нерешительности.
— Ты чего, Паппи? Это тебе, можешь пить…
Юки налила ему в миску молока, и он с радостью принялся лакать.
— Никак не налопаешься, Паппи? — улыбнулась она и потрепала питомца по загривку.
— Только что сожрал аж три здоровых сэндвича, — отчиталась я.
— Ого! Здорово же ты, братец, изголодался!
Гладить Паппи по голове я все-таки не решалась. Да, он оставался по-своему мил, но прикасаться к нему у меня желания не возникало. Зато Юки без тени брезгливости то трепала его за холку, то чесала под щетинистой бородой.
Каждое утро мы с Юки встречаемся за час до начала уроков, чтобы слазить на гору и успеть вернуться назад.
Мы не запираем нашего питомца и не сажаем на цепь, но Паппи никуда не убегает. Каждое утро он ждет нас, покорно и терпеливо, сидя посреди хижины на четвереньках. Передние конечности он использует только для приема пищи. Чем здорово меня успокаивает.
В дверь хижины мы заходим вдвоем, взявшись за руки. И нас неизменно встречают его слезящиеся глаза.
Он не издает почти никаких звуков. Лишь изредка выкрикивает нечто вроде приказа:
— Закончи это к двум!
Видимо, до того как стать нашим питомцем, он повторял это кому-то изо дня в день.
Однажды я спросила Юки, где она его нашла.
— На станции Отэмaти [21] , — ответила Юки. — Я там сдавала контрольную в дзюку [22] , возвращалась одна. Смотрю — потерялся кто-то. Голодный, без денег, и объяснить ничего не может.
21
Отэмaти (яп. ???, букв. «кварталы воротил») — крупнейшая станция токийского метро, расположенная в престижном деловом районе Тиеда. Пересечение всех основных радиальных линий столичной подземки.
22
Дзюку (яп. ?, «зрелость») — лицензированная система частного репетиторства для подготовки учащихся к экзаменам в государственных школах Японии.
Возможно, где-то на Отэмати кто-нибудь до сих пор разыскивает нашего Паппи, думала я иногда. Но мы с Юки твердо решили: какой бы другой кормилец ни пришел за ним, тайну о том, где скрывается Паппи, мы не выдадим никому. Раз уж Паппи даже не собирается от нас убегать, в этой хижине на Лысой горе ему явно спокойнее, чем на станции Отэмати.
Однажды утром, придя кормить Паппи, мы увидели дверь нараспашку.
— Паппи? — крикнула Юки с тревогой и забежала в хижину.
Вся земля на полу хижины оказалась в следах от чьих-то огромных ботинок. Но самого Паппи нигде не было.
— Паппи! Где ты? — закричала Юки. — Паппи, это мы!
— Эти ботинки, наверно, из Отэмати? — предположила я, разглядывая следы.
— О нет! — вскрикнула Юки и побледнела. — Неужели его забрали обратно туда?!
Она пришла в отчаяние. Я попыталась обнять ее, чтобы хоть как-то утешить. Но тут снаружи послышался шорох.
— Паппи?! — закричала она, увернулась от моих рук и выбежала наружу.
Паппи обнаружился за ближайшим кустом. Его голова и костюм были густо облеплены зелеными листьями. Похоже, ему все-таки удалось улизнуть от кормильца со станции Отэмати.
— Ты вернулся, Паппи?! Вот здорово!
Стиснув Паппи в объятьях, Юки стала гладить его по лысине, шее, спине.
— Закончи это к двум… — пробубнил он тихонько в ее руках, закрывая глаза.
Магия тела
— Так странно, Рури, что ты дружишь с этой Такахаси! — повторяют мне наперебой мои одноклассницы Аки и Михo. — Да, кружок по интересам у вас один. Но по натуре вы полные противоположности, разве нет?
Глядя на девчонок нашего класса, невозможно поверить, что им всем — по тринадцать-четырнадцать. Одни уже обрели томные женские округлости, другие же совсем не изменились за последние пару лет — и еще не утратили угловатых очертаний.
Меня саму частенько принимают за старшеклассницу, а то и за студентку вуза. Возможно, благодаря черной, до пояса, копне волос, а может, из-за высокого роста или, как поговаривают, большой груди. Да и держусь я, как отмечают друзья, «уже совсем по-взрослому». И когда я захожу в класс с «малявкой» Сихo Такахaси, которой для полной мультяшности не хватает только ранца первоклашки, — это, конечно, бросается всем в глаза.