Цесаревич Алексей

Хереш Элизабет

«Я, собственно говоря, охотник, — объяснил мужик, — и мне удалось поймать живым молодого соболя. Мы со старухой решили отвезти его царю. Ведь соболь стал уже очень редким зверем… Наших денег хватило только до Москвы, но потом незнакомый человек, дай Бог ему здоровья, купил нам билеты до Петербурга…» И показывает мне соболя, который прыгает прямо на мой письменный стол и начинает обнюхивать подготовленные мною бумаги об отправке этих людей. Представив себе, как обрадуются дети, я дал старику деньги на дорожные расходы и позвонил фрейлине царицы, княгине Орбелиани; через час она дала согласие принять этого человека…»

Больше часа проводят оба старика

в детской комнате, а затем рассказывают, как любезна была царица. Впрочем, государыня, считает, что лучше, если до сооружения клетки они заберут зверька с собой, но дети так сильно протестуют, что соболя оставляют. Правда, счастье их длится недолго.

Сибиряк отказывается уезжать, пока не увидит самого царя, и упорно настаивает на этом желании, причем выражает сомнение в том, будет ли соболь чувствовать себя хорошо во дворце. Наконец, ему назначена аудиенция на следующий день в шесть часов вечера. Вот что он рассказывает:

«Соболь за это время испортил и перепачкал все, что мог. Когда я пришел, он сразу же подбежал ко мне и спрятался в укромном месте. Тут вошел царь. Мы со старухой бросились на пол. Соболь же выполз из своего укрытия, очевидно, и ему было понятно, что перед ним стоит государь. Зверек, замерев, смотрел на него. Затем мы последовали за царем в детскую комнату, где пришлось выпустить сто. Дети начали играть с соболем. В нашем присутствии тот не был диким. Царь пригласил нас сесть и расспрашивал о том, как доехали, какая охота и жизнь в Сибири. Потом царица напомнила, что детям пора ужинать. Стало ясно — соболь не останется с ними. Речь зашла об охотничьих угодьях в Гатчине. Но я сказал: «Батюшка царь, было бы жаль отдавать его какому-нибудь охотнику. Тот лишь снимет с него шкуру и разрежет на куски — а затем скажет, что с ним что-то случилось. Я знаю охотников. Едва ли кто из них относится к зверям иначе…»

После этого царь, несмотря на бурные протесты детей (громче всех выражает свое неудовольствие Алексей) решает снова отдать зверька крестьянину, поручив присматривать за ним, как за царской собственностью, и повелевает выдать ему пару сотен рублей на соболя, золотые часы с императорской монограммой, а его жене подарить брошь. Государь, потративший на этот визит два часа, затем восторженно отзывался о рассказах сибирского мужика, что вполне естественно для монарха, оторванного от реальной жизни широких слоев населения своей страны.

Только Алексей ошеломлен, он в отчаянии. Впервые отказываются исполнить его желание, и нельзя ничего изменить — все уже решено.

…Зато уже с самого раннего детства Алексей наслаждается статусом царевича со всеми полагающимися этому званию почестями. Во время празднования Рождества лейб-гвардейским полком в манеже, где в присутствии царской семьи зажигают огни на огромной ели, маленький престолонаследник в белой вышитой русской рубашке и белой барашковой шапке бесспорно в центре внимания; ему дарят подарки и всячески стараются развлечь.

А он как зачарованный смотрит на скачущих галопом казаков! Его завораживает темперамент, с каким эти акробаты демонстрируют чудеса джигитовки. Вот одно за другим сальто над мчащимися лошадьми и жонглирование саблями. Вот — под громкие возгласы шапки летят в воздух, и только для Алексея, хлопающего в ладоши в такт ритмичной музыке балалаек, исполняются знаменитые танцы в головокружительном темпе.

Когда же в конце представления звучат бодрые песни бородатых мужей, чьи мощные басы оглушительно гремят в манеже, стоит большого труда уговорить царевича

ехать домой. Многие незнакомые ему прежде люди после царской руки целуют и его ручонку, произнося праздничные поздравления и пожелания. Затем Алексей тоже целует руку своего папы, от чего, правда, его вскоре отучают.

К своему второму дню рождения, летом 1906 г., престолонаследник впервые присутствует на ежегодных, традиционно посещаемых царем маневрах в Красном Селе, неподалеку от Петербурга. С раннего возраста отец знакомит сына с военнослужащими «его» армии и ее традициями — с тем, что сам больше всего любит с детства. Уже в год и четыре месяца Алексея берут на парад, где он наблюдает за проходящими торжественным маршем рослыми солдатами Преображенского полка в элегантных темно-синих мундирах — элитой русской армии. Военнослужащие этого, как и других полков, при призыве отбираются по внешнему виду (цвет волос, рост) и происхождению; большинство наследуют свою принадлежность к тому или иному полку из поколения в поколение. Солдаты Преображенского полка, как правило, ростом около двух метров. Исключение составляет только среднего роста царь, занимающий должность командира роты в этом и двух других полках — конечно, не по своему социальному положению, а на основании полученного военного образования. Да и во время коронации на Николае мундир Преображенского полка.

Теперь перед маленьким престолонаследником во время маневров на территории учебного плаца Красного Села проходят плечом к плечу тысячи солдат различных родов войск. Одна военная форма кажется ему интереснее другой. Когда же появляется кавалерия, и лошади под музыку и аплодисменты проносятся мимо, его восторгу нет предела, и он непрерывно хлопает в маленькие ладошки. Ему не страшен шум — наоборот, когда проходит, оглушительно гремя барабанами, военный оркестр, слышны его подбадривающие возгласы смысл которых: «Громче, громче!» [18]

18

На страницах 56–57 данной книги приводится цитата из письма Николая II, откуда мы узнаем, что царевич в 1 год и месяц еще не разговаривал. (Прим. ред.).

И как впечатляет царевича уже одно то, что все парады явно организовываются для папы! В его честь все поднимаются, когда исполняется гимн «Боже, царя храни», которому подпевают тысячи голосов, и ему же все хором поют молитвы, заканчивающиеся словами: «…Храни тебя, Государь наш, православный царь, безгранична любовь к тебе наша…». Все это поднимает авторитет отца в глазах Алексея, он был и остается единственным человеком, которого безоговорочно слушается избалованный царевич.

Встреча с Распутиным

Осенью 1906 г. жизнь Алексея несколько меняется, это связано с появлением странного человека. Это некий Григорий Ефимович, объявленный однажды в числе посетителей. Его фамилия Распутин. Государь, как правило, не отказывается принимать крестьян, особенно из Сибири. И даже если Николай II не заходит в своих суждениях так далеко, как царица, утверждающая, что «только простым людям можно доверять», и поэтому всячески удерживающая своих детей от общения с равными им по происхождению, ему нравится знакомиться с простыми русскими людьми, подтверждением чему может служить уже упоминавшаяся встреча с сибирским охотником. Имя Распутина уже известно Николаю.