Цесаревич Алексей
Шрифт:
Его родители, отныне бывшие царь и царица, молча предаются размышлениям. Серая картина маленькой, но тесной человеческой толпы на вокзале все более расплывается и наконец полностью исчезает.
Несмотря на перенос времени отъезда с вечера на ранее утро и все попытки сохранить тайну, на маленьком вокзале Царского Села собираются многочисленные провожающие. Терпеливо выстояв половину ночи, они молча ждут.
Когда замечают царскую семью, никто не позволяет себе ни звука, ни жеста приветствия. Вскоре после посадки в окне вагона показываются лица царской семьи. Николай, Александра слева от него, а Алексей справа, позади Татьяна и другие девочки — они молча
Когда поезд медленно трогается, собравшиеся на безмолвное прощание люди снимают головные уборы.
Алексей впервые едет в обычном поезде. Этот состав принадлежит Обществу Восточно-Китайской железной дороги (в это время в России паровозные общества — частные предприятия) и относительно комфортабелен. Собственно говоря, это два маленьких поезда — одного для такого количества пассажиров и багажа не хватило бы. Если бывший царь берет с собой совсем немного, то для Александры упаковывают все, что только дорого ей и другим членам семьи: от личных фотоальбомов, икон и драгоценностей на сумму в один миллион рублей [147] до граммофона, ламп и ковров; кое-что Александра велит дослать позднее. Алеша не забывает и свой проекционный аппарат.
147
Соответствует современной стоимости 270 000 немецких марок.
Членам царской семьи великодушно выделены отдельные купе в вагоне. К числу их ближайших сопровождающих принадлежат князь Долгоруков; генерал Татищев, который никогда не служил при дворе, заявил о своей готовности последовать за царем в ссылку вместо пожилого гофмейстера Бенкендорфа; доктор Боткин; Жильяр; придворная преподавательница Шнейдер; камеристки Демидова, Теглева и Эрцберг и слуги Чемодуров и Волков. И, само собой разумеется, Нагорный, который ни секунды не колеблется в том, оставлять ли ему своего подопечного или нет.
На остановках надо зашторивать окна. Вскоре Алексей уже рад, что время от времени поезд останавливается в чистом поле, где он, как и другие члены семьи, могут прогуляться с собаками — каждый раз в совершенно новой обстановке. При этом за ними присматривают охранники из караульной службы. Они принадлежат, как с облегчением отмечает Николай в своем дневнике, — к полку, сохранившему верность низвергнутым монархам. Один раз кто-то из них даже посылает Александре цветы, сорванные по пути. Завтракает, обедает и ужинает Алеша в обществе своей матери, которая не выходит из купе. Целыми днями ничего интересного, о чем можно было бы написать, как показывает его дневник:
«На вокзалах окна должны быть зашторены, чтобы никто нас не увидел. В восемь часов ужинал с Мама в ее купе, а на следующий день обедал. В половине девятого с толпой солдат ходили к реке Сильве гулять. Играли в карты».
Однажды Алеша внезапно прерывает карточную игру со словами, брошенными в полушутку: «Хватит, мы и так уже не убежим из этой тюрьмы!»
Сразу за Уралом, где начинается Западная Сибирь и где открываются необъятные просторы, пассажиры покидают Транссибирскую железнодорожную магистраль. Дальше путешествие продолжается
Тобольск — старый русский торговый городок с населением всего 20000 человек. Возвышаясь на холме над северным берегом реки, он увенчан грандиозным ансамблем старинного кремля. У его подножия на перекрестке внушительное здание, еще совсем недавно принадлежавшее губернатору. Здесь и предполагается разместить царскую семью. Улица называется Свободная, и верующим членам царской семьи не кажется случайным такой выбор улицы. Комнаты членам семьи готовят на верхнем этаже.
В этом доме поселяется только сама семья и ее слуги; другие члены придворного штата, а также доктор Боткин и Жильяр расквартированы в доме напротив, некогда принадлежавшем зажиточному купцу Корнилову.
Надзор за находящейся под домашним арестом царской семьей и командование караульной командой осуществляет тот генерал Кобылинский, которому она уже вверялась в Царском Селе. Однако вскоре ему приходится согласовывать свои действия с тобольскими комиссарами, которые в прежние годы были сосланы за революционную деятельность в Сибирь и поэтому чувствовали совсем мало симпатии к свергнутому царю. Они, вероятно забыли, что раньше ссыльные — к которым более десяти лет принадлежал и Ленин — могли свободно передвигаться вне дома, что было запрещено царской семье.
На удивление, никто не сомневается в конституционной законности статуса царской семьи как заключенных. Все-таки царь не провинился ни в каких незаконных действиях; он по доброй воле отрекся и за это оговорил себе свободу передвижения и безопасность для себя и своей семьи. Пока у власти Временное правительство во главе с Керенским и пока за ним сохраняется право выносить решения по всем вопросам, касающимся царской семьи (как-то: разрешение получать почту или посылки, принимать врачей и посетителей), по меньшей мере, гарантирована их личная неприкосновенность и не доходит до эксцессов.
Причина тому вовсе не в личном отношении Керенского к царской семье: школьный товарищ Ленина и революционер (хотя и умеренный), он выставляет себя врагом царизма. Скорее всего, дело в его профессиональной осторожности юриста и его взглядах на будущее развитие ситуации в России, где все еще теоретически открыт путь к буржуазной демократии. Керенский несет ответственность за безопасность царской семьи и перед заграницей. Царь заключил для России союз и обещал не заключать никакого сепаратного мира с Германией. Теперь и Керенский ради финансовой поддержки дает союзническим Англии и Франции слово, что при его правительстве Россия не выйдет из войны.
Поэтому первое время, пока распоряжается личный уполномоченный Керенского, Кобылинский, условия жизни относительно терпимы и приемлемы. Дом комфортабелен — хотя и не приспособлен для такого множества жильцов, отчего не только тесно, но возникают и санитарные проблемы. Однажды Алеша напрасно ждет, пока его позовут в ванную комнату: одна из фрейлин выплескивает последнюю воду.
Царской семье позволено выходить в маленький сад, размерам которого Алеша не перестает удивляться. В конце стоит сарай со свинарником. По случаю прибытия пленников вокруг дома возведен безобразный деревянный забор. Все же среди населения вскоре пошла молва, кто скрывается за стенами, и оно открыто демонстрирует свои симпатии заключенным.