Чабан с Хан-Тенгри
Шрифт:
Стало совсем светло. Урбай ползком пробирался между камней к кустарнику, стараясь сохранять крайнюю осторожность.
Айкан позвала двух собак, села на коня и помчалась к заставе. Возможно, это ее и видел Урбай, когда луна вставала из-за гребня гор, а двух собак принял за пешеходов.
Айкан рассказала пограничникам об Урбае. Капитан Чернов все внимательно выслушал, поблагодарил ее.
— Возвращайтесь домой другой дорогой, — предупредил он. — Если только враг заметил вас, может случиться, что он захочет устроить засаду.
Решено было, что один из пограничников
Желая попасть домой никем не замеченной, Айкан изо всех сил погоняла своего рыжего коня.
Перед самым рассветом, когда все чабаны еще спали, она по знакомой лощине выехала к своей юрте. Темирболот с нетерпением ждал мать.
— Темиш, сними седло и поводи коня, чтобы он отдышался и остыл, — попросила она сына. — В жизни так не уставала и не видела такого измученного коня. Что поделаешь — надо было спешить! — Она тяжело вздохнула и присела у юрты. — Да, Темиш, тебе капитан Чернов просил передать привет.
— Спасибо! — отозвался Темирболот и зашагал к лощине, ведя на поводу коня.
Айкан вошла в юрту, налила чашку кумыса и залпом выпила. Помедлив всего лишь мгновение, она снова вышла. Вокруг было безлюдно. Айкан решила, что никто не заметил ее отсутствия. Вдруг вдали она увидела Сагындыка, который верхом на коне направлялся в ее сторону.
Айкан сразу сообразила, что будет лучше, если Сагындыку не попадет на глаза усталый конь, и она быстро подошла к краю лощины.
— Темиш, — приглушенным голосом сказала она сыну, — сюда едет Сагындык. Если спросит, что случилось с рыжим, ответишь: захворал.
Впервые Айкан пришлось участвовать в деле, требующем такой осторожности. И пока Сагындык медленно приближался, в голове у нее теснились разные мысли.
«Эх, жизнь… как она сложна! Люди разделились на два лагеря. Одни борются за интересы народа, другие поддерживают интересы небольшой кучки людей. Первые хотят жить для пользы общества, вторые думают только о себе, идут бесчестным путем. Честный человек никогда не пойдет на черное дело. А человеку, лишенному чести, все равно, лишь бы достичь своей цели. Он совершит подлог, насилие, способен пролить кровь жены, собственного ребенка. Все средства для него хороши, лишь бы цель была достигнута. У человека, который живет жизнью народа, цели благородны, кристально чисты. У человека, живущего только личными интересами, цели поганы».
— Здравствуйте, тетушка Айкан! — прервал ее размышления подъехавший Сагындык. — Целы ли овцы? Как вы живы-здоровы?
— Все хорошо, — ответила Айкан и пошла ему навстречу. — Откуда вы так рано?
— Дела у меня неважные, — сказал Сагындык.
— Что случилось? — спросила Айкан испуганно.
Сагындык соскочил с коня, сердечно пожал руку матери Темирболота.
— Вы сами, возможно, догадываетесь, в чем дело. Ведь я перед вами в долгу. Поэтому-то жена, прервав мой сладкий сон, погнала меня к вам да еще и побила напоследок.
— Что же вы мне должны? — недоумевала Айкан.
— Аксаамай говорит мне: «Айкан с Темирболотом недавно
Темирболот, услышав хохот Сагындыка, привязал коня к кусту и выбрался из оврага.
— Ассалом алейкум, дядя Сагындык!
— Алейкум салям! — отозвался Сагындык и пожал Темирболоту руку. — О, я думал, что ты еще спишь, а ты, оказывается, на ногах. Ну-ка, Темиш, дай мне на несколько дней двустволку, а то мое ружье взял один человек и уже пятый день не везет обратно.
Темирболот принес соседу ружье.
— Куда едете? — спросил он.
— Поеду к брату аллаху, — как всегда смеясь, ответил Сагындык и вскочил на коня. — Ждите нас вечером. Мы с Аксаамай приедем к вам с поздравлениями. Не подумайте, что я приведу с собой паршивого ягненка, еле годного для забоя. — Он снова захохотал и с места пустился вскачь.
— Хороший человек дядя Сагындык. Не увидишь никогда, чтобы он хмурил брови, — заметил Темирболот.
— Да… И жена его, как он сам. Никогда ничего глупого не скажет. Словом, пусть долго живут и будут счастливы, — сказала Айкан, поглаживая подошедшую к ней белую овечку. — До каких же пор ты будешь считать меня обязанной тебе за то, что ты принесла трех ягнят? Живешь на джайлоо, щиплешь вволю душистые травы и все-таки подавай тебе еще подкормки? — Она ласково шлепнула овцу, — Все-таки надо что-то дать, иначе не отделаться.
Темирболот смешал крошки хлеба с отрубями и, немного полив водой, вынес матери.
— Если все время будешь их жалеть, — он усмехнулся, — то они совершенно обнаглеют.
— Не совсем это так, сынок. Думаю, что и животные понимают хорошее отношение, умеют соблюдать умеренность. Если бы эта овца не была ко мне привязана, то, конечно, не стала бы просить у меня гостинца.
Остальные овцы, заметив, что Айкан кормит белую, стали осторожно поодиночке приближаться, вытягивая мордочки. Тарелка уже была пуста, но овцы все равно тянулись, безуспешно ее обнюхивая.
Темирболот пошел в юрту, наспех размешал талкан в кумысе, выпил и вернулся к матери с ружьем, подаренным Калыйкан, через плечо и с длинной рябиновой палкой в руках.
— Мать! Сегодня я пойду с отарой пешком! Ты рыжего подержи еще на привязи, пока солнце не поднимется, а потом отвяжи — пусть пощиплет травки!
— Ладно, сыночек! Не забирайся далеко, поостерегись! Паси овец на ближних склонах сегодня, они и там будут сыты.
Айкан пошла в юрту умыться. А когда она, надев фартук, направилась к хлеву, чтобы подоить корову, Темирболот был уже далеко.