Чаганов: Москва-37
Шрифт:
– Могли и не успеть… – собеседники, сидящие за столом, с удивлением оборачиваются на хозяина кабинета: не ожидали, что он их услышит из дальнего угла длинного кабинета. – я вот подумал над словами товарища Кирова о поджоге, посмотрел даты отправления шифротелеграмм, что товарищи с мест посылали в ЦК… Так вот, занялось пламя не разом и шло оно волной с востока на запад: за неделю прошло путь от Саратова до Смоленска. Полюбуйтесь.
Сталин приносит со своего стола картонную папку и раскрывает её перед сидящими, те начинают внимательно изучать бумаги.
– А в Сибири тишина… – замечает Молотов, откинувшись на спинку
Он невидящими глазами смотрит на фигуристую женщину с подносом, вошедшую в комнату, Киров, напротив, с улыбкой бросается помогать расставлять чашки и тарелки.
– Местных кулаков в Сибири, по сравнению со спецпереселенцами, совсем мало, – замечает Сталин пыхнув трубкой. – земли много, наёмных работников мало…
– Точно, так и есть, – Киров возвращается от двери, где галантно открыл перед работницей буфета дверь. – это спецпереселенцы из Сибири, пока доехали на поезде до родных мест.
– К столу, значит… – в кабинете появляется, как всегда опрятный и подтянутый, «первый маршал». – всегда бы так!
Запыхавшаяся официантка следом приносит еще чашку.
– Товарищ Ворошилов, – Сталин делает приглашающий к столу жест. – скажите какие военные части находятся сейчас в Москве и окрестностях?
– В ближнем Подмосковье, – после секундной паузы отвечает маршал. – 1-я Московская стрелковая дивизия. Большинство частей в летних лагерях. Точнее знает товарищ Будённый. Вызвать его?
– Нет-нет, не надо. – Сталин берёт в руки фарфоровую чашечку. – Уточните потом.
– Ещё сейчас в пути, – продолжает несколько расстроенный своим ответом Ворошилов. – «Железная» стрелковая дивизия. Перебрасывается по железной дороге в Ленинград к месту постоянной дислокации из Киевского военного округа. Если нужно, то можно в течении нескольких дней доставить Донскую казачью кавалерийскую…
– Тут такое дело, – вождь делает глоток. – есть задумка организовать в Москве на площадях к восемнадцатому июня показ войск и боевой техники. В целях пропаганды армии. Чтобы молодёжь могла своими руками пощупать оружие, увидеть вблизи, чем стала наша армия в последние годы (Ворошилов согласно кивает головой). Поэтому прошу вас завтра внести в Секретариат ваши предложения. Мы их обсудим в четверг на Политбюро. (Сталин встаёт и начинает ходить по кабинету). Это, так сказать, внешняя сторона дела, адресованная горячим головам в ЦК, чтобы у них и мысли не возникло перетянуть к себе и использовать силы НКВД в политической борьбе… Ещё важно собрать сведения о положении на местах: стали поступать сообщения по линии НКВД и партийных органов чуть ли не о кулацких восстаниях в селах на Украине, Северном Кавказе и европейской части России. Надо это быстро проверить.
– Кхм… – Ворошилов прочищает горло. – Как же нам это сделать, товарищ Сталин?… Особисты, ведь, приписаны к органам.
– Поручить Разведупру. – Киров берётся за папиросу.
– У Разведупра своих людей особенно во внутренних округах мало. – Отрицательно машет головой маршал.
– Я имел ввиду Политуправление РККА. – Сталин берётся за потухшую трубку.
– Не очень то я доверяю Смирнову, товарищ Сталин.
– А почему вы, товарищ Ворошилов, об этом говорите только сейчас? – Хмурится вождь. – Вы не доверяете начальнику ПУРККА? Как вообще можно работать с людьми, которым ты не доверяешь? Получается, что в решающий момент не на кого положиться.
– Отдавайте
– А что у вас с начальником Разведупра?
– Товарищ Берзин уже приступил к работе. – Маршал отводит глаза.
– Пусть товарищи из округов посылают политотчёты прямо в Секритариат ЦК пока не подберём подходящую кандидатуру. – Бросает предложение Киров.
– Хорошо, – немного успокаивается вождь. – берите карандаш, товарищ Ворошилов, будем приказ составлять по НКО…
Москва, ул. Серафимовича д. 2.
1-й Дом Советов ЦИК и СНК.
2 июня 1937 года, 18:00
С Берсеневской набережной сворачиваем в незаметный переулок, минуя милицейский пост. Слева застит свет серая громадина «Дома на набережной» справа железная ограда за которой заколоченная церковь и пустынный садик при ней. Наш «ЗИС» тормозит у подъезда, отделанного красным гранитом.
– Выгружаемся! – Весело командует Берзин и мы с Головановым одговременно открываем задние дверцы просторного советского лимузина.
Мои спутники уже навеселе: они после награждения в Кремле побывали в «Гранд Отеле» и отметили это событие. Во время этого отмечания у них и возникла счастливая мысль: «Почему бы двум благородным донам не навестить Чаганова?» На их груди сверкают новенькие ордена Ленина, медали «Золотая звезда» ещё не существует, её заменяет удостоверение в кожаном переплёте.
– Мои все на даче, – помогаем ему открыть тяжеленную дубовую дверь подъезда. – так что нам никто не помешает.
Последние слова зазвучали очень громко, хорошая аккустика: высота потолка на первом этаже метра четыре. Консьерж, пожилой солидный мужчина в гимнастёрке без знаков различия, галифе и сапогах, поднимается из-за массивного стола.
– Здравствуйте, Ян Карлович, – его голос звучит солидно, без подобострастия. – поздравляю с высокой наградой. (И нам с Головановым). Товарищи предъявляем документы. Внимательно изучает наши документы, сличает лица с фотографиями и некоропливо делает записи в толстой книге, часто макая перо в бронзовую чернильницу.
– Время для посещений до двадцати трёх ноль-ноль. – Возвращает удостоверения. – Ян Карлович, нужен лифт?
Сидящая перед лифтом в глубине подъезда женщина поднимается со стула.
– Нет, Иван Петрович, мы по дороге зайдем в Универмаг, горючим заправиться. – Берзин подмигивает консьержу.
Тот улыбается в ответ одними губами. Проходим мимо лифта без кнопки вызова («Любопытное решение: лифтёрша возит жильцов только с первого этажа, а вниз они спускаются по лестнице») и выходим во внутренний дворик. В сером бетонном колодце уже сумерки. Чахлые, страдающие от недостатка солнечного света, деревца жмутся к стенам. Посреди двора – прямоугольный бассейн с бетонными шарами на углах и двумя серыми фигурами в центре в виде перекормленных малышей с поднятыми руками в перетяжках, радующихся жиденькой струйке воды над их головами. «Откуда они здесь взялись? Всё остальное в духе конструктивизма – квадратное, прямоугольное и кубическое. Стоп! А где „Ударник“ и то, что стало впоследствии Театром Эстрады? Похоже, что этот „колодец“ – не единственный».