Чапаёнок
Шрифт:
— Василь Иваныч! — рванулся к Чапаеву ординарец Петя Исаев. — Василь Иваныч!
Чапаев лежал на земле. Края бурки, словно крылья подстреленной птицы, широко раскинулись возле него. Петя Исаев соскочил с коня:
— Василь Иваныч…
А по цепи из уст в уста уже передавалась страшная весть:
— Чапай убит!.. Убили Чапаева!..
И туда, где под буркой лежал Чапаев, несмотря на огонь врага, со всех сторон бежали командиры, красноармейцы.
Петя сдёрнул с Чапаева бурку. Повернул к себе его голову. Наклонился
— Василь Иваныч! — вдруг крикнул он. — Жив! Куда ранен? Скажи… Сейчас санитаров… Я мигом…
По щеке Чапаева текла тонкая алая струйка, но глаза были живые, блестящие.
— Пустое! Ничего не надо… Коня посмотри, что с ним. Я-то цел. Помоги ногу высвободить.
Рыжий конь был убит. Убит наповал. Только сейчас, минуту назад, он скакал вперёд, полный сил и жизни. А теперь — лежал на земле, разметав свою огненную гриву, согнув передние ноги, будто и мёртвый собирался скакать.
«Вперед, за мной!»
Меж тем враг оправился и снова готовился к атаке. Он шёл на сближение мелкими, незаметными перебежками.
Но Митя этого не видел. Закрыв лицо, он дрожащими губами повторял: «Убили, убили, убили…»
И бойцы, растерянные, подавленные горем, не замечали, что противник всё ближе и ближе…
Вдруг Чапаев вскочил.
— Вперёд, ребята, за мной! — крикнул он таким голосом, что его услыхали все. — Не бывать такого, чтобы Чапая тронула вражья пуля! За мной! Ура!
Митя вздрогнул и отнял ладони от лица. Жив, жив Чапаев! Щека в крови, но жив, командует, бежит вперёд…
Вся цепь разом вскочила, сорвалась с места, и бойцы с винтовками наперевес рванулись за Чапаевым.
— Товарищи, вперёд, за мной! Ур-ра! Ур-ра! — кричал он, взметнув над головой шашку. — Вперёд, на врага!
Тут Митя тоже вскочил, тоже поднял повыше свою обломанную шашку и закричал тонким пронзительным голосом:
— Ура, за Чапаем! Ура, на буржуя!
Задыхаясь от быстрого бега, он боялся только одного: чтобы ему не отстать от бойцов и от товарища Чапаева, который был впереди всех.
По-прежнему рвались снаряды, свистели пули, вырывая из рядов то одного, то другого. Вон бородатый красноармеец, что ещё недавно был соседом Мити по окопчику. Вдруг он остановился и, выгнувшись всем телом, медленно, боком повалился на землю. Митя оглянулся, хотел вернуться к бородатому, но Чапаев был впереди. И Митя изо всех сил побежал вперёд за Чапаевым…
Ничто не могло остановить наступательный порыв красных войск. Они ворвались в село Орловку, захватывая пулемёты, орудия, подводы со снаряжением, пленных.
«Идём, тебя товарищ Чапаев требует!»
Даже представить было невозможно, что недавно на подступах к селу, да и в самом селе шло жестокое сражение.
Умытое дождём, уже спокойно сияло солнце. Мокрая зелень ярко блестела. А посерёдке улиц уже беззаботно расхаживали куры,
Правда, издали ещё доносились отдельные перекаты орудийных залпов — это другие красные части продолжали гнать противника. На улицах ещё валялись разбитые повозки, брошенные винтовки. Виднелись глубокие воронки — следы взорвавшихся снарядов. Кое-где чернели обгорелые строения. Казалось, ещё не рассеялся в воздухе пороховой дым и горький запах пожарищ. Но это было уже делом прошлого.
Митя ходил по селу и всюду смотрел дядю Федосея. Но обозы ещё не подтянули, знакомой двуколки нигде не было. И хотя Мите до смерти хотелось есть, потому что утром ничего не пришлось пожевать, он, высматривая однорукого кашевара с походной кухней, не столько думал о горячей похлёбке и хорошей краюхе хлеба, сколько о том, какой ответ придётся ему держать дяде Федосею, когда тот его начнёт бранить за самовольный поступок. Да, попадёт ему по первое число! Это уж обязательно.
Вдруг его окликнул знакомый голос:
— Эй, хлопчик!
Митя остановился. Прямо на него, рукой придерживая шашку, шёл чапаевский ординарец Петя Исаев.
— Ты нынче в Потаповском батальоне был? — пристально разглядывая Митю, спросил Петя Исаев.
Сердце у Мити вдруг забилось шибко-шибко. Неужто Чапаев его приметил?
— Был, — распрямляя плечи, ответил он.
— Тогда идём. Тебя товарищ Чапаев требует.
В штабе Чапаева
Когда Митя прошёл мимо часового в просторные сени, он сразу услышал шумный многоголосый говор.
Петя Исаев пинком открыл дверь, за которой слышались голоса, и Митя шагнул через порог.
Здесь находился штаб Чапаева.
Горница была полна народу и голубого махорочного дыма. В углу, возле окна, красноармейцы-связисты налаживали телефоны. А на столе, у стены, где были навалены бумаги и карты, на дребезжащей машинке выстукивал донесение командир-штабник. Здесь же стоял Чапаев и что-то читал по бумажке. Стол посреди комнаты был накрыт скатёркой, и на нём, поблёскивая медными боками, фыркал и пыхтел огромный, двухведёрный самовар.
Когда Митя вошёл, все сразу смолкли и посмотрели в его сторону. И Чапаев, подняв глаза от бумажки, бросил на него быстрый взгляд.
— Теперь рапорт, и можно за чай! — сказал он и начал читать, громко и медленно выговаривая каждое слово: — «Доношу, что бой под Орловкой и Ливенкой закончился полным разгромом противника. Участвовали четыре стрелковых полка и один кавалерийский полк. Противник потерял убитыми до тысячи человек…». Сколько подвод? — обратился он к сидевшему за столом начальнику штаба. — Подсчитали?