Чапаев-Чапаев
Шрифт:
— Нет, не дам! — с неожиданной для себя твердостью объявил сержант, — Что именно «можно лишь предположить», вы сказали? Какая тайна? Быстренько отвечайте! Что вы там отрицаете?
Перец, доселе успокаивающе гладивший локоть артисту, теперь стиснул его и не отпускал. Он, наконец, вполне овладел собой, сосредоточился и заработал, как следует, в меру своих сыщицких способностей.
— О-о! — мне больно! — истошно закричал артист, выдергивая локоть и отползая подальше на подушку от милиционера, который наоборот ринулся сверлить его взглядом, в ожидании
— Я не говорил ничего! Вы с ума сошли! Я в таком состоянии, а вы..! Сколько еще вопросов у вас? — возвысил голос потерпевший.
— Я задаю вопросы тут! — неожиданно твердо оборвал его Перец, вспомнив манеру работать более опытных своих товарищей. — И вам, гражданин Ворон, придется ответить на все их! Них, — неловко поправился он. Затем поскреб ручкой в блокноте, не отводя глаз от артиста и добавил, — Можно, впрочем, не теперь. После вызовут вас и явитесь. И я не советую вам, хотя вы и артист, запираться.
— Вот как раз я бы с удовольствием заперся, но где!? Где эти крепости? Где эти надежные стены и запоры? Ни кола, ни двора. Стула своего нету! — горестно причитал Ворон. — А между тем, в меня опять могут выстрелить! И опять в голову. Не в вашу, а в мою. А вы-то вот сейчас уйдете, а меня бросите! — оскалился он, протягивая к Перцу палец.
Тот и вправду стал собираться, видя, что потерпевший не в себе, и пора, пожалуй, закругляться, чтобы не совершить оплошности, да и нужно поскорее доложить обо всем начальству.
Почуяв это, Ворон непроизвольно стал перевоплощаться в другой образ.
Следует заметить, что артист, переиграв все возможные человеческие типы, стал позабывать свой собственный характер и уже не первый раз сбивался прямо на глазах изумленных собеседников, приобретая вдруг новые черты. Возможно также, что совсем уж своих, у него отродясь не бывало. Может быть даже, это и есть самое необходимое актерское качество. Тогда постановщик надувает артиста, как воздушный шар, придает форму, наделяет любыми нужными чертами и свойствами, чтоб зафиксировать на пленке получившийся образ.
Но неподготовленный собеседник мог быть сильно озадачен подобной переменой. Хотя некоторые особо завистливые коллеги, наоборот, пытались эту манеру переменчивости копировать, находя в ней некую изысканность и даже аристократизм.
Ворон вдруг сполз с койки, приотступил малость вглубь палаты и внезапно, с разгона, брякнулся перед милиционером на коленки. Он даже несколько проехал на них к Перцу, простирая руки:
— Дайте! — истерически зашептал он, тараща глаза на зазевавшегося было юношу, — дайте мне бронированный автомобиль! Ну почему вам не дать его мне!? Дайте! — Тут Ворон возвысил голос до визга и внезапно заполз под кровать, причем на губах его показалась пена.
Исчезнув таким образом из поля зрения Павла, артист вынудил того вскочить и обронить исписанный блокнотный листок. Листок зигзагом спорхнул к паркету.
Изумленный сыщик, не накопивший еще опыта работы с подобными оригиналами, ощутил головокружение и ослабление
Артист же, продолжая повизгивать, поймал бумагу розовыми губами и на глазах пораженного милиционера, медленно прожевал и сглотнул. Лицо его отразило внимание к внутренним процессам по ходу бумажного кома, затем обратило взор к сыщику.
Перец, с трудом перебарывая состояние столбняка, протянул руку к лицу артиста, может быть, мечтая выручить документ, но наткнулся вдруг на влажный поцелуй в ладонь.
Глаза Ворона масляно сверкнули, отразив некую дикую мысль, затем выкатились белыми теннисными шарами.
У Паши вмиг окоченела спина, мыслительный процесс замер, а взамен всплыли обрывки рассказов и слухов о закулисной артистической жизни, некоторые армянские анекдоты…
— У нас нету бронированных, не положено, — прошептал он слабеющим голосом.
— Вот Гений! — раздался от двери бодрый голос медсестры, — артист настоящий! Я все кина ваши по десять раз глядела б, ей Богу! Счас перевяжем еще разок и на выписку. Дома-то заждались, небось? — весело загомонила она, помогая одновременно звезде экрана выбраться из-под кровати.
Ворон мигом успокоился, смиренно подставил женщине подбитую голову, бормоча при этом: — Какой там дом, стула своего нет…
Перец, стушевавшись за сестринский корпус, с облегчением выскользнул вон, и удалился, пошатываясь и напряженно думая о том, что не может же быть, чтоб всегда так трудно работалось с людьми на этом поприще, в органах внутренних дел. И не все же преступники гениальны или настолько странны, что и сам того гляди сделаешься странен.
21
Прошлое, для живущих, имеет очень маленькое значение, оно слишком не важно для практической жизни и легко забывается. Поэтому, по прошествии времени, не помнятся обиды, измены, и сами бывшие чувства представляются неяркими, а страдания терпимыми.
В самом же деле, всегда протекала жизнь бурно на порогах исторических событий, и вяло в заводях. А люди в разные времена одинаково горячились по разным, неодинакового значения поводам. И пока они тратили свой пыл, добиваясь справедливости в одном месте, по соседству уже громоздился ком неправды, и сама История шагала мимо, соседней улицей, не замечая этих борцов и сметая совсем других. Развернувшись в потоке времени, можно как раз угодить в тихую заводь, но обнаружить и там нешуточное кипение страстей.
Застроченные трусы, изрядно попутешествовав почтовыми отправлениями, лежали на столе у окна, за которым простирался характерный московский пейзаж. Над загадочным предметом в сильной задумчивости склонился мужчина с глубокими залысинами и пронзительным взглядом из-под изломленных бровей. В руке у мужчины помещалась проволочная рамка, которой он водил туда — сюда над трусами, и та нехотя вращалась. Мужчина явно нервничал и иногда раздраженно встряхивал своим инструментом, отчего тот крутился бойчей.