Чародей безумный
Шрифт:
— Да? А ты можешь назвать другие причины галлюцинации?
Фесс немного помолчал, потом сказал:
— Как результат религиозного рвения, обычно совпадающий с углубленной медитацией.
— Да, но я сегодня не молился, не впадал в транс, а после пира, заданного на славу их величествами, явно не умираю с голоду. Если бы пища была отравлена, галлюцинировали бы заодно со мной еще сотни людей.
— У тебя есть доказательства, что подобного не произошло?
— Судя по шуму, который производил я, мы бы услышали проявления буйства
— Рассуждения кажутся здравыми, — неохотно согласился Фесс.
— Еще бы! То же самое относительно теплового удара — нонсенс в середине зимы. Значит, остается одно объяснение — мое безумие!
— Ну, этот термин, пожалуй, чересчур сильный…
— Конечно, я просто вижу то, чего на самом деле нет. Вижу, что на меня нападают. Пытаются убить и где-то даже проглотить меня на ужин. Неужели ты будешь убеждать меня, что я никогда не отличался легкой склонностью к паранойе?
— Твой дед, вероятно, чересчур повлиял на тебя своими средневековыми фантазиями…
— Да, мой дорогой, возлюбленный, но к концу жизни окончательно свихнувшийся дед. Примешь такое определение, Фесс? Или предпочтешь другое: «безумен, как Болванщик»?
— Я предпочел бы последнее, — медленно сказал Фесс, имея в виду связь с произведениями Льюиса Кэрролла. — Существует мнение, что те, кто изготовлял болванки для производства шляп, слишком долгое время проводили со свинцом. В результате бедняги начинали страдать мозгосдвигом. Автор «Алисы в стране чудес» подметил, как говорят медики, неадекватность поведения болванщиков и…
— Охо-хо! Вперед, в Страну Чудес! Ну что, ты идешь со мной, Фесс? — но Род не стал дожидаться ответа.
Глава вторая
Деревья сомкнулись у них за спиной. Род оглянулся и увидел только лабиринт ветвей, очерченных налипшим на них снегом. Со вздохом облегчения он пошел медленнее.
— Мои остались.
— Они понимают, что иногда тебе следует дать возможность побыть в одиночестве, Род.
— Ты всё еще здесь, Стальной Жеребец? — Род посмотрел на своего верного спутника и удивился, заметив, что большой черный конь смотрит вперед, а не на него. Почему-то это ослабило напряжение Верховного Чародея. — Что ж. Итак, я ушел в отпуск по болезни.
— Это вполне разумно, — согласился робот.
— Замечательно! — Род потянулся и со счастливой улыбкой расслабился. — Больше никаких срочных вызовов от Туана и Катарины! По крайней мере, на некоторое время.
— Но Гвен придется одной управляться с детьми, — прошептал Фесс.
— Она и так это часто делает, ты ведь знаешь, Фесс. Я для всех них лишь символ безопасности, нечто вроде одушевленного плюшевого мишки, который, придя в дом, может одарить гостинцем, а может и выволочкой.
— О, нет, Род! Ты к ним несправедлив. Для них всех ты гораздо больше… — робот
— Фесс… что это за большое коричневое пятно темнеет вон там?
— Где, Род? — Фесс посмотрел, куда смотрит Род, и вновь ничего не увидел.
Род, однако, видел — большое толстое животное, которое стоит на задних лапах и с приветливой улыбкой машет передними.
— Это медведь, Фесс, шести футов ростом. Очень дружески настроенный, — сказал он удивленно. — Я думал, медведи в это время спят.
— И в самом деле спят, Род, — голос робота прозвучал осторожно. — А ноги у него толще, чем обычно?
— Да, и у него розовые подушечки, а не лапы… Э! — Род повернулся и посмотрел на Фесса. — Ты хочешь сказать, что это плюшевый медведь?
— Да, Род, оживший плюшевый медведь. Именно такой, о каком ты только что говорил.
— Странное совпадение, — Род помахал мишке и посмотрел, как тот уходит в лес. Косолапый казался знакомым. — Ты хочешь сказать, что он появился, потому что я заговорил о нем?
— Вполне возможно, Род. Если ты галлюцинируешь, ты можешь увидеть все, что есть в твоем сознании и подсознании.
— Все, что там есть, что стремится на поверхность, но пока еще не появилось? — Род нахмурился. — Мне это не нравится.
— Да, это может привести к ошибкам. Однако, возможно, образы, сосредоточенные в твоем подсознании, не возникнут, если только их не вызовет случайная ассоциация?
— Как эта мысль о моей роли в собственной семье, — Род оглянулся с неожиданными дурными предчувствиями. — Сейчас, Фесс, мне кажется, что я иду через освещенный луной лиственный лес, и снег покрывает ветви деревьев.
— Так и есть, Род.
— Значит, хотя бы лес реален, — Род потер перчаткой подбородок.
В лесу раздался длинный печальный вопль, и от ближайшей ветви отделилась тень с огненными глазами.
— Фесс! Это вампир!
— Нет, Род. Всего лишь тривиальная сова.
Огромная летучая мышь устремилась к ним, в раскрытых челюстях виднелись блестящие клыки. Род нырнул, схватил ветку с острым концом и ударил чудовище в грудь. С ужасным воплем оно отвернуло в сторону и унеслось в лес.
— Сова это или нет, — сказал Род, — но мне пришлось обращаться с ней так, как подсказывает фантазия, из которой она прилетела, — но тут ему пришла в голову неожиданная мысль. — Что я держу, Фесс?
— Сломанную ветвь, Род.
— Она удивительно быстро выросла и самозаточилась с одного конца, — Род отбросил заостренную палку. — К этому необходимо привыкнуть. Ну, по крайней мере, светло, — он посмотрел на спутник Греймари, сияющий сверху. — Эй! Он остается луной!
— Кажется, колдовство миновало, — сказал Фесс.
— Только временно, — Род покачал голо вой. — Хорошо бы, конечно, чтобы оно ушло насовсем. Но нужно подождать, чтобы быть уверенным.
Луна покраснела.
— Эй, забудь мои последние слова.