Чародей поневоле
Шрифт:
Дюрер, – подумал Род. Высокий голос принадлежал Дюреру, выполняющему свои обязанности – влиять на герцога Логайра и присматривать за ним.
– Вспомните, милорд, она совсем еще ребенок. Стоит ли, для ее же блага, потакать ей? Или же разумнее отшлепать ее, когда она того заслуживает?
Низкий голос лорда Логайра ответил после секундной паузы.
– В твоих словах есть доля истины. Действительно, в ее попытках добиться власти путем назначения священников сквозит что-то от избалованного ребенка.
– Но, милорд, –
– Возможно, – прогремел Логайр. – И все же она королева, а слово королевы – закон.
– Даже если она издает дурные законы, милорд?
– В ее действиях нет злого умысла, Дюрер, – глухой голос принял угрожающий оттенок. – Да, ее законы безрассудны, а также необдуманны и плохо подготовлены, ибо добро, кои они несут, завтра может стать причиной нашей гибели. Глупые законы наверное, но дурные – нет!
Обладатель высокого голоса вздохнул.
– Возможно, милорд. Но она задевает честь вельмож. Разве это не вызывает беспокойство?
– Чем задевает? – прогромыхал Логайр. – Да, она была надменна, выказав, быть может, больше высокомерия, чем позволительно даже королеве. Но пока она не предприняла ничего, что можно было бы истолковать как оскорбление.
– Да, милорд, пока еще нет.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Придет день, милорд.
– Какой такой день?
– Когда она поставит крестьян выше знати, милорд.
– Прекрати свои изменнические речи! – взревел Логайр. – На колени, ничтожество, и благодари господа, что я оставил твою голову у тебя на плечах!
Род не мог оторвать взгляда от лица Элдис, все еще не оправившись от потрясения, вызванного диалогом двух бестелесных мужских голосов, исходивших из уст хорошенькой девушки.
Постепенно ее глаза вновь приняли осмысленное выражение.
Она перевела дыхание и улыбнулась ему.
– Ты слышал, друг Гэллоуглас?
Род кивнул. Она развела руками.
– А я вот ни слова не могу вспомнить из того, что говорила.
– Пусть тебя это не беспокоит. Я помню все. – Род поскреб небритую щеку.
– Ты – медиум в полном смысле данного слова, ибо действуешь как связующий канал.
Запрокинув голову, он осушил свою кружку и кинул ее одному из юных чародеев. Тот поймал, на миг исчез и снова появился с полной до краев кружкой в руках. Он вручил ее Роду, который потряс головой в притворном отчаянии.
Род откинулся назад и пригубил вино, затем обвел взглядом окружившие его улыбающиеся юные лица, светившиеся уверенностью в собственных силах.
– Вы когда-нибудь проделывали это раньше? – спросил он, делая широкий жест кружкой в их сторону. – Я имею в виду, не подслушивали ли вы таким образом чьи-нибудь разговоры?
– Только врагов королевы, – ответила, вскинув голову, Элдис. – Мы часто слушаем
– Вот как, – поднял бровь Род. – И что-нибудь разузнали?
Элдис кивнула.
– В последнее время его сильно заботят крестьяне.
Род на миг замер, затем подался вперед, уперев локти в колени.
– С чего это он заинтересовался крестьянами?
Тоби понимающе ухмыльнулся.
– Так то ж его последний подвиг! Он затеял свару между двумя крепостными из личных владений королевы. Один молодой крестьянин хотел жениться на дочке старого фермера, но папаша сказал «нет». Наверное, юноша воздел бы руки к небу и тихо горевал бы себе о разбитой любви.
– Но тут вмешался Дюрер.
– Да. Он день и ночь давил на парня, проследив за тем, чтобы слухи о сватовстве распространились по всей округе, и при этом усиленно подчеркивалось бы следующее: «Разве можно считать мужчиной того, кто позволит дряхлому идиоту лишить себя любимой девушки?»
Род кивнул.
– И некоторые крестьяне начали задавать этот вопрос парню?
– Само собой. Ехидству, издевкам и насмешкам не было конца, – и однажды ночью парень похитил девушку и сделал ей ребенка.
Род поджал губы.
– Мне кажется, папаша слегка разволновался?
Тоби кивнул.
– Он приволок жениха к деревенскому священнику и потребовал, чтобы парня повесили за изнасилование.
– А тот сказал?..
– Что это не насилие, а любовь, и подходящим наказанием будет брак, а не виселица.
Род усмехнулся.
– Держу пари, детишки были жутко опечалены таким поворотом дела.
– Они так огорчились, что тут же пустились в пляс, – хихикнул Тоби. – А старик, испустив тяжелый вздох, рассудил, что такова, должно быть, божья воля, и благословил их.
– И тут снова вмешался Дюрер.
– Совершенно верно. Он встал перед королевой, когда та сидела за столом со всеми лордами и их женами, и принялся вопить, что она должна подтвердить справедливость ее нового порядка, лично рассмотрев данное дело. Ведь эти крестьяне из ее личных владений, не так ли?
Род ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру.
– Она, вероятно, была готова плюнуть ему в глаза?
– О, ты не знаешь королеву! – Тоби закатил глаза к потолку. – Она с радостью воткнула бы ему нож меж ребер, но брошенный вызов требовал ответа, и ей придется самой разбирать данное дело, когда она будет проводить очередной Верховный Суд.
– Верховный Суд? – нахмурился Род. – Что это, черт возьми, такое?
– Каждый месяц в течение часа королева принимает тех своих подданных, которые желают, чтобы она их выслушала. Крестьяне, духовенство и знать – все собираются в главном зале. В большинстве своем Великие Лорды пристально следят за тем, на что жалуются крестьяне и мелкие дворяне. А в присутствии сильных мира сего на суд выносятся лишь какие-то незначительные обиды, можешь быть уверен.