Чародей разгневанный (сборник)
Шрифт:
— Ваша жена права, — пробормотал, прячась за дерево, Отец Ал. — Мы не должны заставлять его в страхе бежать, а при виде рясы он может так и поступить. Я вижу вы знаете, что такое подмененыш. Вам известно, что он имеет соответствие с похищенным ребенком?
— Вы хотите сказать, — нахмурился Род, — что его можно использовать для создания чар, что вернут Элидора?
Отец Ювэлл кивнул.
— И он наша единственная связь с ним. Если он убежит, у нас не будет никакого средства вернуть мальчика.
— Ладно, — кивнул Род. — Сдаюсь. Как же нам использовать этого подмененыша для возвращения
— Ну, сперва надо взять яйцо... — он прислушался, оборвав фразу. — Что за позванивание?
— Да просто ветер в лесу, листья здесь странно шуршат.
Священник покачал головой.
— Нет, помимо этого — перезвон. Вы слышите его?
Род нахмурился, поворачивая голову. Теперь, когда священник упомянул об этом, и впрямь слышался звон колокольчиков.
— Странно. Как вы полагаете, что это такое?
— Учитывая, что тут за местность с ее обитателями, это может быть любым явлением, но ни одно из них не будет радо встретить священника. Я бы посоветовал найти источник звука. Я последую за вами, но постараюсь не бросаться в глаза.
— Ну, это ваша область, а не моя, — с сомнением произнес Род, — Пошли, дети! И держитесь поближе ко мне и матери. — Он оглянулся на Магнуса. — Э, приведи... Элидора?
— Да, папа.
Гвен схватила за руки Корделию и Джефа и оглянулась на подмененыша.
— Идемте! — Она содрогнулась, посмотрев на него. Корделия в испуге прильнула к ней.
Крепко держась за руки, они петляли по серебренному лесу, следя за перезвоном. Он начал складываться в мелодию, и когда стал громче Род расслышал в нем тонкое пение камышовых дудочек, похожее на гобой очень высокого тона и по тону ниже флейты. Затем деревья расступились, открыв небольшую полянку, и Гвен ахнула.
Над рощей колыхались разноцветные огоньки, чаще золотые, но иной раз голубые и красные. Приглядевшись повнимательнее, Род увидел, что воздух заполнен светлячками. Они были столь многочисленны, что их мигающие огоньки создавали постоянное, мерцающее свечение, дополнявшее лунный свет. Было видно кольцо изящных темноволосых женщин, гибких и тоненьких, в прозрачных накидках, танцующих под музыку, наигрываемую трехфутовым эльфом с волынкой, и еще одним, сидевшим на шляпке гигантского гриба с набором свирелей. Танцовщицы тоже были не выше трех футов ростом, но за ними сидела, нежно сияя, женщина нормальных размеров. Пожалуй, даже более, чем нормальных. Она б накренила весы на триста футов, а то и больше. Одета в розовое платье, в милю с чем-то, юбки развертывались перед ней огромным веером. Высокий головной убор из той же ткани с квадратным верхом увеличивал ей рост, обрамляя лицо складками вуали. Лицо это было мирное и спокойное, но удивительно маленькое по сравнению с ее телом. Глаза были большие и добрые, нос прямой, рот тоже говорил о добросердечии.
Род поглядел уголком глаза, подмененыш пятился, отступая в тень. Затем он обратился к массивной даме и поклонился.
— Добрый вечер, миледи. Я — Род Гэллоуглас, с кем имею честь говорить?
— Меня зовут леди Милетра, великая герцогиня Феерии, — ответила она с улыбкой. — Добро пожаловать к нам в гости, лорд Гэллоуглас.
Род поднял брови: она знала его титул. Он решил не акцентировать на этом внимания.
—
Гвен сделала реверанс, и Корделия скопировала ее. Магнус поклонился, а Джефри понадобилось подтолкнуть.
Великая герцогиня грациозно кивнула.
— Добро пожаловать всем вам. Прекрасный урожай юных кудесников, лорд Гэллоуглас — и, пожалуйста, уведомите своего клерикального знакомого, что его такт, со стремлением остаться невидимым, оценили.
— «Клерикального знакомого?... А... отца Ювэлла. Уведомлю, Ваша Светлость. Вы уж простите меня, но вы поразительно хорошо осведомлены...
— Прекрасно сказано, — ответила она с приятной улыбкой. — Это не столь уж и поразительно — от внимания моих эльфов мало, что ускользает.
Волынщик озорно усмехнулся Роду, а затем продолжал наяривать на волынке.
— Э, тогда, как я понимаю, Ваша Светлость знает о нашей недавней потере?
— Вы говорите о моем крестнике Элидоре, — кивнула, складывая руки, леди. — В самом деле мне об этом известно.
Еще и фея — крестная! И что же ждет Рода — вышибание пыли, как из ковра, или вызов на ковер?
— Простите нас за недосмотр, Ваша светлость.
Она отмахнулась от оправданий кружевным платком.
— Прощать тут нечего, раз спригганы графа Теофрина отправились схватить мальчика, вы едва ли могли защитить его. Я благодарна вам за то, что вы спасли его от Эйк Уисги: моим эльфам было бы тяжеловато одолеть сие чудовище.
Это означало, что им пришлось бы попотеть.
— Э, как я понимаю, граф Теофрин — это тот эльфейский лорд, который не так давно держал нас в своих руках?
— Он самый. Теперь, по воле злой судьбы, Элидор снова находиться в его власти. Туда, куда я не могу побежать, чтобы спасать его. Поскольку вы уже однажды помогли ему подобным образом, то нельзя ли мне попросить вас помочь ему еще раз?
— Всей душой! — быстро согласилась Гвен.
— Ну, да, разумеется, — подтвердил и Род, — Но я, признаться, несколько озадачен, Ваша Светлость, почему вы желаете, чтобы сделали это мы? Разве великая герцогиня не выше по званию, чем какой-то граф?
— Да, в самом деле, выше — но здесь все сводиться к простому вопросу о силе. Силы графа Теофрина намного перевешивают мои. А мое звание само по себе позволяет только обратиться к особе наивысшего звания.
— А Оберона в стране нет?
Великая герцогиня подняла брови.
— Вам известно имя короля Феерии? Хорошо, хорошо! Да, он в отъезде, задержался на какое-то время в стране Английской. Там пустячная ссора с Титанией, из-за какого-то скучного индийского мальчишки... Никогда я не доверяла этой сварливой и надменной девице... Довольно! — Она решительно повернулась к Роду. — Есть надежда заключить союз с некоторыми другими эльфейскими лордами; и все же немногие пожелают выступить против Теофрина, и все страшатся болезней, которые может обрушить война между эльфейскими владениями на страну, на нас самих и на смертных. Да и чтоб заставить их всех действовать вместе потребуется некоторое время. Чем дольше Элидор останется в руках Теофрина, тем труднее будет вырваться на волю. И все же смертные стоят в стороне от нашей ссоры.