Чародей с гитарой
Шрифт:
– Да? Но они же не догадаются, что это мы.
– Может, и не догадаются. Только на л’бореанских верховых змеях у нас разъезжают лишь самые богачи. И, в надежде сорвать крупный куш, разбойнички непременно увяжутся по ее следу, в особенности если он ведет не к городу. Конечно, обнаружив на змее только нас, а не толстого купца, они разочаруются, что может неприятным образом сказаться на нашем дальнейшем существовании.
– Именно, золотко, – с готовностью подтвердил Мадж. – Есть у них такая неприятная, прямо скажу, пакостная наклонность – улаживать все недоразумения, не прибегая к словам.
–
– Перво-наперво убьют, а вопросы задавать потом будут.
Юноша мрачно кивнул.
– Да, такие встречаются и в наших краях. И он вновь задумчиво обратился к дуаре. Она уже была едва заметна во мраке. Джон-Том повозился с ручками на корпусе, и на струнах заиграли голубые огоньки. Он старался не открывать, не произносить слов песни, которую играл. Но одну мелодию – без текста – трудно вспомнить. На востоке серебряным долларом выкатилась на небо луна.
Однажды он не удержался и произнес несколько слов. На боку змеи тут же стало появляться нечто зеленое. Черт не выходит. Нужно сыграть такое, где слов нет вовсе, так безопаснее.
Пальцы заскользили по струнам по-другому. Уже лучше, решил он. А потом заметил взгляд Маджа.
– Что случилось?
– Кой черт с тобой творится, Джон-Том?
– Это фуга Баха, – отвечал он, не понимая. – Там, откуда я взялся, эту мелодию знают все.
– На хрен все это, приятель! Я не за твою музыку. Я за твою компанию.
Голос был какой-то странный – и не встревоженный, и не спокойный. Джон-Том поглядел направо… и схватился за луку, чтобы не выпасть из седла.
Глава 10
Он смотрел прямо в кишащую чем-то пустоту. В ней присутствовало нечто загадочное… Сотни каких-то сущностей. Но когда он поглядел на них, они исчезли.
Куда-то налево, подумал он, и вновь повернулся за ними, и они опять пропали.
– Кажется, над тобою, приятель. – Джон-Том откинул голову назад, чтобы вновь ничего не увидеть. Они метнулись вниз, чуть вправо – за дерево гинкго, но и так он их не увидел, потому что теперь они бросились влево, но и там их уже не было.
У Джон-Тома начала кружиться голова.
Он словно бы пытался увидеть эхо. Напрягая глаза, он вглядывался, но каждый раз мог различить лишь какие-то тени.
– Ничего не вижу. То есть вижу, но не совсем.
– Конечно. – Мадж уже ухмылялся. – Я тоже. Их видно, тока когда они исчезли уже.
– Но ты-то ведь видел? Только что? – проговорил Джон-Том, чувствуя себя дураком, потому что сам-то вполне был уверен – возле них в лесу что-то есть. – Ты же сказал мне глядеть туда, где они оказались.
– Приятель, это верно лишь наполовину. Я сказал, чтоб ты посмотрел, но не в ту сторону, где они тогда были. Их можно увидеть тока когда они исчезают. – Выдр поскреб ухо и поглядел назад через мохнатое плечо. – Но – никогда не выходит. Их так не увидишь. Тока те вот кому почти удалось их заметить, так и не могут прекратить этого дела. Вона!
Он быстро показал вправо. Джон-Том повернул голову так резко, что защемил нерв и дернулся от боли. Визуальные отпечатки образовывали в памяти изображение.
– Они здесь повсюду крутются, – сообщил Мадж, – тока в основном возле тебя.
– Кто это – они?
Путалось
– Это гничии.
Джон-Том быстро поглядел налево. И снова ничего не увидел. Но ощутил уверенность, что, подвинь он глаза в сторону – на какую-то чуточку, – и, несомненно, все четко и ясно увидит.
– Что еще за чертовы гничии?
– Ни хрена себе… Так ты чего говоришь, в твоем этом самом месте… У вас их нету, что ль?
– Мадж, у нас нет многого, к чему вы здесь привыкли.
– А я-то думал… – Выдр пожал плечами. – Гничии, они всегда вокруг нас и повсюду. Просто иногда их лучше видно или хуже не видно… не знаю, как точнее сказать. Их чаще миллионы и миллионы.
– Ты сказал, миллионы? А почему мне хотя бы одного увидеть не удается?
Мадж воздел лапы к небу.
– Хорош вопросец, а? Не знаю. И никто не знает. Держу пари – даже Клотагорб. А чего… чего они там из себя представляют – так это еще одна тайна. Самое лучшее описание, которое мне удалось услышать, так это они то что видишь, когда повернул голову и ничего не увидел, хотя знал, что там чтой-то есть. Гничии – это то, что, казалось, увидел уже уголком глаза, ан нет – повернул, и исчезло. Ваще – почти-были, едва-ли-есть, то-ли-были-то-ли-не-были. Они всегда с нами, и их всегда нет.
Джон-Том задумчиво откинулся в седле, сопротивляясь желанию поглядеть направо или налево.
– Может, они и у нас есть. Только здесь они чуть более видимы, даже более материальны, чем у нас. – Он подумал, не кишит ли весь университет миллионами гничиев. Это помогло бы объяснить многие факты.
– А откуда ты знаешь, что они реальны, раз их невозможно увидеть?
– Конечно, реальны, чувак, или тебе котелок другое говорит? Сам ведь видишь. Просто ум они могут еще одурачить, а глаза – не совсем удается. Тока что мне до них? У меня хлопоты другие – простые, значит, так вот. А для тех, кто ими интересуется, иметь дело с гничиями – одно наказание. Они магии не чувствуют. Не было такого волшебника, что сумел бы остановить гничия и посмотреть, что это такое. И Клотагорб не может, и Квуелнор… Даже легендарный Насаделма не умел этого. Тока они безвредные, я еще не слышал, чтоб кому от них худо было.
– А ты откуда знаешь? – удивился Джон-Том. – Их ведь даже не видно.
– Угу, не видно… Тока покойничков возле них тоже не видно.
– У меня от них мурашки по коже бегут. – Джон-Том пытался не смотреть вокруг, что стоило ему все больших и больших усилий. Одно дело знать, что видишь такое, чего нет на самом деле, другое – понимать, что вокруг тебя с неизвестными целями в воздухе роятся миллионы и миллионы существ неизвестного вида.
– А почему они возле меня трутся?
– Кто знает, приятель. Тока слыхал я… Словом, они, гничии-то, к тем льнут, кто встревожен или нервничает. Ну и к вам еще, чудотворцам. Стало быть, ты годишься сразу с двух сторон. А раньше ты ничего не замечал возле себя, когда бывал в таком вот настроении?