Чародей
Шрифт:
Самый простой жезл во время экспериментов я сломал, пришлось его выбросить. Зато второй жезл решил использовать для хранения разных полезных штучек. И первой стал полностью магический дом. В принципе ничего не мешало его и раньше сделать, но эта задача казалась мне немного сложной, пока в нашем путешествии я не отработал разные моменты. Целиком плетение дома в искусную волшебную палочку запихнуть не удалось — как раз тот случай, когда "архиватор" все ломал. Пришлось раздробить конструкцию на много отдельных кусков, которые сами стыковались друг с другом в процессе разворачивания, благо, опыт подобного творчества есть. Выглядело это так — втыкаешь жезл в землю и активируешь (не забыв отойти подальше, а то травмы разной степени тяжести обеспечены). А дальше как в сказке — воздух мутнеет (разворачиваются силовые плоскости), появляется каркас дома, крыша. Далее на все это натягиваются иллюзии: красивая черепица, текстура на стены, рамы с резными ставнями в окошки. Остальное не видно — действие
Не обошлось и без курьезов. Первый тестовый дом под порывом ветра просто унесло. Дом ведь не шибко тяжелый, по сути, очень легкий, а закрепить его я не догадался. В общем, на первый взгляд ничего сложного с моими умениями, но как оно обычно бывает — мелкие доводки и отладка занимают чуть ли не больше времени, чем первоначальное создание каркаса системы. Так что пару дней я почти не выходил из разогнанного состояния мозговой активности. Зато потом всласть отоспался на мягкой кровати в своем коттедже, притулившемся в небольшой роще. Даже уходить не хотелось. Ну, мы с Кариной и дали себе маленький отпуск — отдохнули в тиши. Кстати, потом я оборудовал дом сигнальной системой, которая контролировала как окружающую местность в радиусе полукилометра, так и сами апартаменты на случай, если придется куда-нибудь ненадолго отлучиться. С видеомониторингом пока справлялась Карина через конструкты, но я собирался в ближайшее время решить проблему и на магическом уровне.
По пути нам попалась небольшая деревенька. Меньше, чем у оборотней, по сути, хутор на десяток домов. Люди тут жили незашуганные, но тихие. В Карине они сразу признали аристократку (или дворянку). Это они определили не по платью, довольно простому, а по осанке, внешнему виду, поведению. Я же, видимо, по их понятиям почему-то не подошел под этот класс. Наверно, связанно это было с тем, что шел с оружием, шестом, тащил на себе наши вещи (перед местными решили не показывать сразу, что мы чародеи-маги). Я даже обиделся малехо — значит, простое платье не помешало им решить, что Карина — дворянка, а то, что я несу барахло за плечами — помешало. Но потом плюнул. Так даже лучше — путешествует девушка, а ее сопровождает охранник. Вопрос, почему в таком платье, почему пешком, почему в таком месте не задавался и кажется даже не осознавался ими, а ситуация воспринималась как данность. Знать, на то есть нужда, и не их ума-разума дело, каковы причины этого.
А зашли мы в деревню, чтобы прикупить хлебобулочных изделий: подарки оборотней уже частично съелись, частично потеряли свои вкусовые качества. Хозяин этой, как оказалось, большой семьи, живущей на отшибе, постоянно кланяясь, поинтересовался, чем может нам услужить.
— Нам нужны продукты и лошади, — ровно сказала Карина, глядя поверх головы мужика. Мы уже договорились о своих ролях, и она вполне профессионально играла свою.
— Про еду не беспокойтесь, госпожа, — слегка шепелявя, ответил фермер. — А вот с лошадьми не получится. У нас-то их всего десять, да все по хозяйству пристроены. Прости, госпожа, но никак не можно отдать лошадей. Пропадем без них. Как есть, пропадем.
Карина смерила взглядом храбреца от стоптанных старых сапог и до нечесаной макушки.
— До города далеко?
— Дык, ежели пешком, дней пять, — глядя в землю, ответил мужик. Я оглянулся. Из дома слегка испуганно выглядывала молодуха, пацан лет десяти притаился в кустах. В воротах соседнего дома стоял хмурый мужчина помоложе этого, может даже сын.
— В городе бываете? — продолжила расспросы Карина.
— Каждую седьмицу. Как не бывать.
— Я дам тебе золотой за лошадей. В городе их оставим, скажешь кому. Потом заберешь.
Взгляд мужчины повеселел. Видимо, золотой — достойная оплата за крестьянских кляч. И скорее всего, переплата тут очень большая.
— А можа, тады и я с вами поеду? И лошадок сразу заберу?
Карина мельком глянула на меня. Я отрицательно качнул головой. Мне совсем не улыбалось несколько дней терпеть
— Нет. Мы сами поедем. — Мужик понурил голову, но возражать не решился. — А пока сообрази нам еды в дорогу. Только хорошо сообрази — за провиант отдельно заплачу. И смотри мне! — Карина грозно посмотрела на мужичонку. — Ежели что подсунешь порченного, не поленюсь, пришлю моего охранника обратно отблагодарить… — Она кивнула на меня. Я в соответствии со своей ролью криво усмехнулся, нагнулся и ударил кулаком по центру большого пня. Пень уже давно лежал под солнцем, и был из твердой древесины, так что крепостью не сильно отличался от камня. Такой не всяким топором возьмешь. Однако от моего удара он развалился на одинаковые треугольные поленья. Мужик раскрыл рот и некоторое время таращился на чудо-дровосека, а потом резко повернулся к дому и закричал:
— Мрылька! Быстро накрой стол и в дорогу собери лучшего! — Потом повернулся к нам и сказал. — Откушайте перед дорогой. А можа заночуете?
— Нет, мы не устали, — покачала головой Карина. Действительно, была только середина дня, а мы еще свежи и бодры. Но поесть не отказались. Поэтому спустя некоторое время под деревом, похожим на яблоню, был накрыт стол, за которым, видимо, семья этого крестьянина любила сиживать, и мы с Кариной с удовольствием накинулись на свежий хлеб, зелень, жареных кур и видимо оставшуюся с предыдущего дня, часть жареной туши какого-то животного, вкусом напоминающей свинину. Уплетая мясо, я с тоской вспоминал картошечку. Чего-чего, а ее мне порой не хватает. Но вообще неплохо живут люди. Опять же — мясцо не переводится. Насколько я знаю историю, крестьяне на Руси не часто могли себя побаловать этим блюдом.
Во время обеда Карина ненавязчиво расспрашивала мужичка, который назвался Рокотом, о житье-бытье. Тот, видимо не привыкший к такому обществу, сначала отвечал скованно, но, в конце концов, разговорился. Арфика. Дальнее захолустье. Пограничье — стокилометровая зона между Арфикой и Оробосом, где практически ничего не растет, и нет никаких ресурсов. Для государства эти территории интереса не представляют, сосед под боком такой, что если захочет — отберет, как ни охраняй. По этой причине пригляд за этой землей малый. Оробосу и вовсе на Арфику покласть с большой колокольни. Взять нечего, взаимовыгодно торговать тоже нечем. Дальше, в центральных районах Арфики хорошие земли, и урожаи там снимают неплохие, но выращенного хватает только на внутренний рынок.
Местного короля жаба душила каждый раз, когда он смотрел на бесхозные территории, и однажды он придумал давать вольную крестьянам, которые согласятся тут жить, вести хозяйство, сеять, жать. Практически никаких ограничений нет, и даже налог — всего лишь половина урожая. Да еще в первый год не пожадничал король, заплатил нескольким чародеям из Оробоса, чтобы они обработали поля. Много те запросили, да справно поработали — стали давать земли, пропитанные заклятиями чародейскими, урожай. На три года хватило — потом чары стали выдыхаться. К тому времени уже много семей приехало, распахали делянки, обустроились. Эта бодяга длится уже около двадцати лет. Потихоньку люди приспособились, несмотря на нестабильные урожаи — то много родит земля, то почти совсем ничего. В общем, каменистая пустыня потихоньку снова вступает в свои права, преодолевая сопротивление местных. Одно хорошо: территории эти принадлежат королю, а не прочей знати, и он, хоть и махнул уже на свою давнюю задумку рукой, не тревожит устоявшееся положение. Тем более, что кое-какая прибыль все же есть. Рядом для надзора за землей заложили город с красивым названием Тарфея, а точнее, присвоили деревне покрупнее статус города и снабдили всем необходимым в виде мэра, чиновников, гарнизона. Чтобы было, кому лихих людишек погонять, налоги снять, другую половину урожая купить по фиксированным ценам. Опять же, из столицы инспекции регулярно наведываются, сборщиков проверяют. Так что те сильно не наглеют, Рокот доволен.
— Странно, земля-то нормальная. — Не выдержал я. — Почти чернозем. Откуда неурожаи-то?
Фермер снисходительно глянул на меня, потом задумался и почесал бороду.
— Говорят, тута в стародавние времена были сильные войны. Чи чародейские, чи архейские, то мне неведомо. Но с тех пор, сколько веков прошло, а растет тут все плохо. А можа, сказки все это. Жуковки тут живут и сжирают все на корню. Сидят в земле, годами без пропитания спят, а как что вырастет — вылазят и едят. Иногда не вылазят. Никто не знает почему. Двадцать лет тому назад совсем хорошо было. Эт, значит, как токмо чародеи поработали. О прошлом годе тоже было тихо и об этом годе вроде собиралось быть хорошо… Да вот, намедни, на поле я жуковку увидел. Мертвую, но все равно знак плохой, — грустно сказал Рокот. Снова почесал бороду, глотнул из стакана и продолжил. — Спасаемся старыми запасами, значит. Фруктовые деревья жуковки не трогают, только на них не заработаешь… хранятся мало, надо быстро собирать урожай, а рук-то не хватает. Пшеницу-то да греху сподручней собирать… — мужик замолчал. Вопросы у нас кончились, и Рокот, посидев в тишине минут пять, испросил разрешения заняться делами, а после милостивого кивка Карины куда-то ушел.