Чародейка Его светлости

Мичи Анна

— Говори, — потребовала я.

— Сестра Медведя. И...

— О господи, ещё и не одна. Не хочу слушать.

Я демонстративно зажала уши, злясь на себя саму и заодно на Лина тоже. А он явно пытался скрыть улыбку: уголки губ подрагивали.

Если так подумать, я, конечно, не имела права на него сердиться. Тогда, пять лет назад, между нами ничего не было. А потом я сама познакомилась с Артёмом и даже жила с ним одно время. Естественно, что и Лин не вёл жизнь отшельника.

Но всё равно иррациональная ревность сжимала сердце, кромсала, мешала спокойно

дышать. Я ненавидела саму мысль о том, что кто-то был с ним — и, может быть, ещё будет.

Сложно требовать от мужчины, чтобы он хранил целомудрие два года. Может, пусть Лин и в самом деле даст клятву? Моя рациональность стремительно летела куда-то в тартарары.

— Ты ревнуешь? — жаркий шёпот Лина заставил меня вздрогнуть. — Скажи, что да.

— Отстань...

Его руки снова накрыли мои плечи, глаза приблизились.

— Не могу, — Лин поцеловал меня. Наверное, это должен был быть почти дружеский, лёгкий поцелуй, но стоило его губам коснуться моих, как я раскрылась навстречу, запустила руки в его волосы, сама притянула ближе.

Мой... мой Лин, только мой. Не отдам его никакой Иве и вообще никому. Лин жадно целовал меня, его пальцы гладили мой затылок, тело прижимало к стене... когда мы оказались рядом со стеной? Неважно...

— Ты моя жизнь, моя кровь, — шептал он, целуя меня, заглядывая мне в глаза, и я тонула в синеве его глаз.

Куртка сползла с его плеч, я задрала его кофту, замерла от восторга, скользя ладонями по гладкой коже, напряжённым мышцам торса.

Лин застонал:

— Небеса, не делай этого... Иначе я не остановлюсь. Твой обет, Ирри...

Я вырвалась, чувствуя себя так, словно вынырнула из омута. Воздуха не хватало, я едва стояла на ногах от дикого, животного возбуждения. Цепляясь за стену, отошла на несколько шагов.

— Пожалуйста, уходи, — сказала, не оглядываясь.

Лин не ответил, только бурно дышал.

— Пожалуйста, — повторила я. — Я должна пробыть здесь до рассвета. Если ты здесь останешься...

Если мы до утра будем здесь только вдвоём, постоянно рядом... это кончится плохо. Вернее, очень хорошо — но обещание Хайдену я нарушу. Я не должна быть с Лином, пока не смогу отвечать сама за себя.

Это всё пещера. Она обостряет чувства, топит разум. Заставляет сходить с ума от желания прикоснуться к Лину, узнать его ближе, почувствовать в себе.

— Хорошо, — сказал Лин с трудом. — Я буду ждать снаружи.

Он повернулся и сделал шаг — но вдруг зашатался и, не в состоянии удержаться на ногах, упал на одно колено.

— Лин! — я метнулась к нему.

Что происходит? Яд? Или его ранили? Магия?

Лин поднял голову, и я чуть не закричала. Его лицо менялось. Глаза вытянулись, зрачки стали плоскими, нос превращался в морду.

Лин с силой оттолкнул меня. Опустился на четвереньки, застонал режущим душу стоном. И из его спины что-то плеснуло вверх, раздирая одежду.

Гребень.

— Ли-и-ин!

Господи, он умирает? Как ему помочь? Зачем же я отослала Хайдена!

Я снова схватила Лина за плечи, как будто этим могла что-то изменить

или облегчить его состояние. Мельком увидев впивающиеся в пол пещеры его пальцы, ужаснулась: они превратились в длинные, металлически блестящие чёрные когти.

Лин с явным трудом повернул ко мне лицо. Глаза испугали меня: без белков, одна лишь густая сапфировая синь. Без проблеска разума, со скользящим, ни на чём не останавливаясь, взглядом. Узкие ноздри хищно затрепетали. Глухой низкий рокот прорезал тишину.

Я не сразу поняла, что это рык. Лин рычал, оскалив белые клыки. Не по два на каждой челюсти, как у людей, а целый ряд острых, длинных, крупных клыков. Мне показалось, что эти клыки вот-вот вцепятся мне в горло.

Я невольно вскрикнула, откидываясь назад. Лин дёрнулся, по-звериному понюхал воздух. Набросился на меня, придавливая к полу. Его лицо оказалось совсем рядом с моим лицом, и я увидела, что кожу покрывают крупные чешуйки.

Из полураскрытого рта Лина высунулся длинный раздвоенный язык. Он прошёлся по моему лицу, и Лин довольно заурчал.

ГЛАВА 26.

В первый момент я зажмурилась, потом открыла глаза. Нашла взглядом глаза Лина. Прикосновение вовсе не было неприятным, но я боялась за самого Лина. Что случилось с ним? Это проклятие или враждебная магия?

— Лин... Ты меня понимаешь?

Он склонил голову набок. Это движение напомнило мне собачье, и я засмеялась нервным смехом.

— Понимаешь, кто я? Как меня зовут?

Лин медленно, с явным трудом кивнул. Прорычал что-то, отдалённо напомнившее «Ирри». Потом, словно Лин приложил для этого неимоверные усилия, его лицо на миг снова стало почти человеческим.

— Уходи, — прошептал он. И тут же, без перехода, поцеловал меня, наваливаясь всем телом, перехватывая руки так, чтобы я не могла сопротивляться.

Его язык менялся. То становился явно нечеловечески длинным, нежно обхватывая мой язык, то снова превращался в обычный, жадный, нетерпеливо требующий отклика. Глаза Лина тоже были то нормальными, с широко расширенными, безумными зрачками, то зрачок сужался, а радужка заливала белки. Это было и страшно, и прекрасно.

Когти давно разодрали мою одежду, оставили полосы на плечах, на них взбухли мелкие капли крови. Заметив это, Лин глухо застонал и попытался зализать ранки. Шершавый язык раздирал кожу и одновременно жёг как огнём. Я вскрикнула, попыталась отползти, но Лин зарычал, припечатывая меня к полу пещеры рукой с чёрными когтями.

— Моя-а-а...

Он не в себе... может, это воздействие пещеры? Но почему именно так, почему он превращается в какое-то чудовище?

— Лин! Ты человек!

Напрасно: мои слова не доходили до его разума. Передо мной был зверь — зверь, желающий свою самку. Он готов был взять меня силой, пусть даже ему пришлось бы удерживать меня зубами. Когда сознание возвращалось к нему, Лин пытался бороться с собой, но стоило мне попытаться отойти или оттолкнуть его, как он превращался в рычащее, жаждущее добраться до моего тела чудовища.