Чародейка
Шрифт:
Паника захлестнула меня. Всепоглощающая. Объёмная. Она сдавила грудь и вынудила заметаться, точно кролик, попавший в капкан. Не справившись с верёвками физически, я попыталась воспользоваться магией, но та не отозвалась. Вместо силовой волны, которая должна была отбросить от меня адептов ковена, что-то засверкало в районе груди. Я скосила глаза вниз и увидела там вместо ожерелья, вручённого мне Шейном, неизвестный амулет. На серебряной капле, размером с детскую ладонь, были выгравированы магические руны, и сейчас они светились янтарными линиями. Это значило
— Можешь не стараться, артефакт глушит любую магию, — не без злорадства оповестил Кельвин, устанавливая факел в специальное отверстие на столбе у моих ног. На ведьмаке, как и на его подельниках, болталась тёмно-коричневая мантия, только в отличие от остальных он не стал прятать лицо под капюшоном. У меня даже сложилось ощущение, что тот очень хотел быть узнанным. — Ты и вообразить не можешь, как долго я ждал этого дня, — поделился откровением парень, разворачиваясь и неспешно подбираясь ближе.
Я отползла от него подальше, насколько это позволяли сделать верёвки. Слишком одержимо и кровожадно блестели его глаза. Казалось, ещё немного — и он вцепится мне в горло голыми руками. И ведь свидетели не помогут. Те пять ведьм, что встали по двум сторонам от меня, вообще превратились в статуи. Сложили перед собой руки, как примерные первоклассники, и стояли молча, даже не шевелились.
— Почему? Что я тебе такого сделала? — спросила, поглядывая то на пугающего ведьмака, то на каменные столбы. Нужно было заболтать и отвлечь Скрупа. Пока сюда не пришли Кибела Гримальди с их повелительницей и не начали свой кровавый ритуал, у меня было время получше осмотреться при свете огня. И постараться отыскать способ сбежать отсюда.
— Что ты мне сделала? — плюясь ядом злости и раздражения, ведьмак опёрся руками о край камня, на котором я лежала, и навис надо мной, словно мрачная тень. Он презрительно сузил глаза и вкрадчиво прошипел: — Ты разрушила мою жизнь, Блэквуд. Отняла самое дорогое, что у меня было.
— Господи, да что я могла у тебя отнять? Котелок для зелий? — Я со вздохом закатила глаза, мол, утомил. Сама же старалась унять дрожь внутри себя.
Кельвин скрипнул зубами от сдерживаемого гнева и впился побелевшими пальцами в камень.
— Расскажи ей, Беллс, — велел он, и тут же одна из «статуй» вздрогнула. — Расскажи об Эмили, — потребовал ведьмак, по-прежнему не сводя с меня ненавистного взгляда. Невысокая фигура в балахоне приподняла голову, и я увидела торчащую из-под капюшона рыжую прядь.
— Я… мне… — запинаясь, дрожащим голосом произнесла девушка, — … прости меня, — бросила она то ли мне, то ли Кельвину.
— Беллс! Помоги мне! — крикнула я, ловя момент. На какое-то мгновение мне показалось, что сокурсница раскаивается, а значит, шанс, пусть и малюсенький, достучаться до её совести всё же есть.
— Заткнись! — рявкнул Кельвин, ударяя ладонями сбоку от меня. — Это из-за тебя Эмили мертва! — неожиданно огорошил он. Пришлось задуматься, у кого из нас двоих начала протекать крыша. Каким
— Развлекаетесь? — проходящая мимо Кибела Гримальди бросила небрежный взгляд в нашу сторону. Причём Кельвину досталась порция пренебрежения ничуть не меньше моей. После чего ведьма потеряла к нам интерес и что-то зашептала своей спутнице, нёсшей в руках широкую чашу на ножке.
Их появление мне совсем не понравилось. Как и приход ещё одной адептки ковена с медным кувшином в руках. А когда принесли поднос с маленькими серебряными кинжалами, всякий восторг от происходящего заглох на корню.
Я, конечно, не рассчитывала на чаепитие во время ритуала, но приближение неминуемого и страшного заставило сердце забиться чаще, разгоняя адреналин по венам. Завертела головой, рассчитывая найти крепления джутовых канатов, и вдруг заметила острый скол на ребре правого столба. Потянула руку так, чтобы натянувшаяся бечёвка проехалась по каменной выбоине, но Кельвин тут же обернулся, среагировав на движение.
Остальные же ведьмы столпились возле адептки с подносом, желая заполучить кинжал. В это время Кибела Гримальди читала заклинание на древнем магическом языке, склонившись над чашей. Звучало скверно. Гортанно и ломано. Будто профессор ведьмовских искусств вознамерилась призвать демона из преисподней, не иначе. Дождавшись, когда ведьмак отвернётся, я снова задвигала правой рукой, перетирая верёвку. Понимая, что на это понадобится время, которого у меня нет, я пренебрегла конспирацией и взялась за работу со всей интенсивностью.
— Да что же тебе неймётся? — разозлился Кельвин, оставшийся на страже. — Смирись уже, — прорычал он, возвращаясь к жертвенному алтарю. — Тебе некуда бежать. Дриады тебя не выпустят из леса. Всё, Блэквуд, финиш! Больше убегать от своей участи не получится.
— Так же вы говорили Эмили, отправляя её на верную смерть? — приподняв голову, я с вызовом посмотрела на сокурсника. Не знаю, о чём я думала, распаляя и провоцируя его. Наверное, надеялась, что в гневе тот совершит ошибку. Заденет неудачно верёвки или артефакт, сделает хоть что-то, что поможет мне выпутаться из плена. Тем более что времени оставалось совсем мало. Приготовления к ритуалу подходили к концу.
— Не смей говорить о ней! Ты ничего не знаешь! — закричал ведьмак, его лицо побагровело, а жилы на лбу и висках налились кровью. Я с опаской покосилась на других участников нашей тайной вечеринки, но они были полностью поглощены омовением кинжалов в чаше. — Лучше бы ты и дальше пряталась в своей норке, — процедил он сквозь зубы, наклоняясь к самому моему лицу. — Не нужно было два года назад соваться в Мальфгард.
Мозг лихорадочно попытался вспомнить, что я делала два года назад. И вспомнил. Тогда я впервые сумела воспользоваться кристаллом телепортации и наведалась в Мальфгард без ведома отца. После чего на несколько лет утратила такую возможность.