Чародейка
Шрифт:
— Это какая-то ошибка, должен быть другой способ. — Я отказывалась верить, что весёлый парень, с которым я буквально вчера ночевала в одной комнате, парень, который без колебания рискнул собой ради двух неудачливых ведьм, и который так отчаянно боролся со своей жаждой, мог быть убийцей. Однако в висках стучало набатом: «он убил двух людей — по меньшей мере… Он убил…»
— Нашла, — как раз вовремя оповестила Грейвз, выуживая из банки несколько чёрно-бурых клубней. На споры сил не было. Мне хотелось надеяться на лучшее, и пока передо мной не было неоспоримых улик — верить в обратное я не собиралась.
— Отлично, я как раз
Грейвз отдала мне часть клубней, но покидать чулан не торопилась. Её определённо терзало что-то ещё.
— И насчёт Кельвина. Не знаю, из-за чего началась ваша вражда, но будь осторожна. Я почти уверена, что ступка, о которую я порезалась на нашем дежурстве, была проклята. Причём проклятие было настроено именно на тебя. Не представляю, что было бы, если б её взяла ты, а не я.
Прочувствовать шок как следует я не успела. За дверью послышались приближающиеся шаги, а затем показался и их обладатель — наш рыжеволосый сокурсник. Ведьмак нёс с десяток котелков, сложенных высокой стопкой, и едва не врезался в нас. Было чудом, что сооружение оставалось нерушимым, — с его-то неуклюжестью.
— О, а вы что тут делаете? — пыхтя и норовя нас обойти, поинтересовался Винсент.
— Возвращали оставшиеся ингредиенты на место, чтобы вам меньше уборки было. — Я состроила милое лицо и, пока ведьмак рассыпался в благодарностях, дёрнула Грейвз за рукав и потащила к выходу.
Мы пролетели так быстро мимо Беллс, протирающей парты, что та даже не успела опомниться. Затем я свернула в коридор, ведущий в обеденный зал, но Грейвз остановилась.
— Я не пойду в столовую, — то ли испуганно, то ли смущённо заявила ведьма.
— Почему? Ты не голодна?
Грейвз замялась с ответом и принялась сконфуженно теребить рукава блузки. И тут я осознала, что ещё ни разу не видела сокурсницу в кафетерии. Демоны, наверняка там схожая ситуация, что и на занятиях. Никто не решался сесть рядом с ней из-за того, что она полукровка. Как же это несправедливо. Мои кулаки непроизвольно сжались, а высушенный корешок, зажатый в ладони, рассыпался в крошку.
— Так, знаешь что? — твёрдо заявила я, всем своим видом демонстрируя решимость. — Мы идём обедать вместе. Возражений не принимаю. — Я попыталась повторить одно из тех убеждающих выражений лица, что умел делать Шейн. И — о, чудо! Получилось! Грейвз нерешительно кивнула и поплелась следом. Пока мы преодолевали последний десяток метров, я втирала пыльцу аконита в кожу на манер духов.
В отличие от завтрака, сейчас зал был набит студентами, как вагон в метро в час пик. Схватив пиалу с супом, я быстренько приметила наш столик, где обычно сидела с ведьмами-сокурсницами — там как раз пустовало два места, — и направилась прямо туда. Но уже на подходе пришлось остановиться. Завидев нас, а точнее Грейвз, сокурсницы вытаращились с крайним удивлением, а после, даже не сговариваясь, запрыгали на своих стульях, скрипя деревянными ножками о кафельный пол и сдвигаясь так, чтобы свободного места не осталось.
Очень красноречиво — ничего не скажешь.
— Зря я сюда пошла, — виновато пролепетала Грейвз.
— Успокойся, найдём другой столик.
— Эй, Кэсс! Кэсс! — услышала я
И только когда Грейвз заняла место по соседству, и я отвела от неё взгляд, стало понятно, какую ошибку я совершила. Бьёрн сидел прямо напротив меня. Разумеется, красавец-оборотень был одет, но память быстренько подкинула мне утреннюю картинку с его голым крепким торсом, литыми мышцами плеч и рук. Я почувствовала, как к щекам приливает жар. Бьёрн поймал мой взгляд, и его глаза как-то по-особенному блеснули. Так, он же не может читать мои эмоции? Аконит вообще действует?
— Фу, ну вы и надушились, — развеяла мои сомнения Кьяра; волчица помахала рукой перед носом, разгоняя воздух. — Могли так сильно не стараться. Судя по разговорам, за вами гонялись только первокурсники. На первом году контролировать инстинкты чертовски сложно, а вспомнить, что происходило с полуночи до рассвета, почти нереально. Некоторые, конечно, упоминали, что почуяли нескольких чужаков, но без доказательств, сами понимаете. — Девушка развела руки в стороны. — Так что, может, познакомишь нас со своей подельницей? — подмигнула она заговорщически.
Вот ничего не скроешь от этих догадливых волчар!
Я представила Грейвз друзьям, и мы приступили к трапезе. Приходилось усердно разглядывать жижу в тарелке, чтобы лишний раз не пялиться на Бьёрна. А затем случилось нечто неожиданное.
— Я им глотки разорву, — злобно зарычала Кьяра, смотря в сторону нашего с Грейвз факультета. По-видимому, речь шла о компании во главе с Марлен и Кельвином, потому что именно они мерзко хихикали и бросали насмешливые взгляды на наш столик. Вилка в руках волчицы согнулась пополам, и она попыталась встать, но Бьёрн моментально вернул её на место.
— Не рыпайся, — процедил он непривычно строго. Обычно тёплого шоколадного оттенка глаза превратились в пугающе тёмную бездну, непрерывно следящую за моими сокурсниками.
— Ты же слышишь, что они говорят про неё, — закипала Кьяра, ёрзая на стуле от нетерпения, но так и не решаясь ослушаться указаний сородича.
— Слышу, — подтвердил Бьёрн, всем своим видом выражая спокойствие, и лишь желваки, на секунду заигравшие на его лице, выдавали подлинное состояние. — Но я пообещал твоей маме, что буду оберегать тебя от глупостей. А устроить разборки на глазах у всех — именно такой случай.
— Пф, — фыркнула обиженно Кьяра. — Это мне говорит тот, кто в прошлом месяце прилюдно устроил мордобой со Свейном?
— Не сравнивай. — Бьёрн бросил беглый взгляд на меня, словно сожалея, что мне стало известно об этом; я постаралась скрыть удивление и вообще сделала вид, будто не услышала. — Мы с ним с одного факультета. Да ты и сама знаешь, что весть о конфликте между ведьмами и оборотнем дойдёт до самых верхов, — ректоратом не ограничится.
— Всё нормально, мне плевать, что они говорят, — пришла я на выручку старшекурснику. Не хватало ещё, чтобы они ввязались в потасовку из-за меня. Тем более что мне на самом деле были безразличны слова Марлен. — Не важно, что скажут другие, главное, что я знаю о себе правду.