Чародейский рок. Чародей и сын
Шрифт:
Магнус сидел на берегу свинцово–серого озера, опустив плечи и погрузившись в тоску. Род и Гвен в изумлении остановились — такое бездействие было так не похоже на их сына!
Гвен подошла, опустилась рядом с Магнусом на колени, коснулась ладонью его лба.
— Что мучает тебя, сынок?
— Любовь, — отозвался Магнус равнодушно. — Я замурован в ней.
Целую минуту Гвен смотрела в одну точку и пыталась разглядеть, что творится в разуме Магнуса. Наконец она встала и покачала головой.
— Все не так просто,
— Проективная телепатка? — Род нахмурился. — Выходит, она его, можно сказать, загипнотизировала?
— Да, и очень старательно. Ты называешь такое состояние, если я не ошибаюсь, «постгипнотической суггестией». Так вот, эта суггестия держит его крепче любого заклятия.
У Рода заныло сердце. Для того чтобы суггестия сработала, гипнотизерша должна была задеть какую–то струну в душе Магнуса — такую, какая издала бы звук отчаяния, уныния. Что же произошло с его сыном? Мальчик всегда был так подвижен, так полон положительных эмоций…
— Вставай, сынок, пойдем! — воскликнул Род. — Не позволяй врагу завладеть тобой окончательно!
Магнус одарил его рассеянным взглядом.
— Как же она может быть моим врагом, если я люблю ее без памяти?
— Она — враг, Магнус. Она хотела сделать тебе больно — и это ей удалось. Еще как удалось! Понимаю, это грубо, но ты должен постараться забыть о той черной патоке, в которую погружено твое сердце!
— Не могу.
— Но ты же понимаешь, что это чувство — не настоящее! Ты понимаешь, что она связала тебя по рукам и ногам иллюзией!
— Нет, отец, дело не только в иллюзии. У меня изменено гормональное равновесие и функция мозга. Ведьмин мох был обработан так, что изменил мои гены — пусть и совсем незначительно.
Гвен ахнула. Род вытаращил глаза.
— Ведьмин мох? Что она сделала? Опоила тебя приворотным зельем?
— Да. Но очаровала она меня с первого взгляда. Зелье только помогает тому, чтобы я не мог сбросить чары.
— Постарайся, сбрось их! Ни одна средневековая роковая женщина не может столько знать о физиологии!
— Ей это не было нужно. Ей достаточно было пожелать определенного действия. Ты же знаешь, что ведьмин мох умеет принимать какую угодно форму и обличье. Это растение реагирует на мысль телепата и потому способно менять мысли реципиента. В итоге в той массе взаимодействий, которая формирует наше тело и разум, одно изменение влечет за собой другое. Нет, я отлично представляю себе, что она со мной сделала, но это ничего не меняет. Я отчаянно люблю се и сделаю для нее все, чего бы она ни пожелала.
— Но ты же понимаешь, что это не естественное, спонтанное чувство — не истинная любовь, а синтезированная эмоция!
— Да, все это я понимаю — но что толку от моего понимания? От чувства никуда не деться, его не изменить. — Магнус в тоске глубоко вздохнул. — О, отец! Мне кажется,
Род умоляюще посмотрел на Гвен.
— Ты можешь что–нибудь сделать?
Гвен покачала головой.
— Попробовать можно, но, боюсь, толку не будет — даже если получится, исцеление станет таким же жестоким, как сама болезнь. Пойми: сердечные хвори таковы, что мать не должна лечить их. Лечить Магнуса нужно не так.
— Но должна же быть хоть какая–то надежда!
Гвен вздохнула.
— Есть одна колдунья, о которой я слыхала. Она наделена даром целительства и могущественной жизненной силой.
Род недоверчиво сдвинул брови.
— Она более искушена в волшебстве, чем ты? Вот не думал, что в Грамерае найдется такая волшебница.
Гвен посмотрела на Рода и улыбнулась.
— Спасибо тебе за комплимент, супруг мой. Я и вправду многое умею, и все же есть кое–какие виды волшебства, в которых другие искушены больше меня.
— Но таких пока немного?
— Кроме моих детей — немного. Эта колдунья живет на западе и в тонкостях жизни понимает лучше других.
— Странно, что я никогда о ней не слышал.
— Немногие знают о ней. Она не ищет славы и не слишком любит заниматься целительством. Она старательно хранит свои секреты, даже имени своего не называет — и никогда не станет лечить того, кого могут исцелить другие. За дело она принимается только тогда, когда человеку грозит смерть.
Род взглянул на бледное лицо сына, на его опущенные плечи.
— Он годится по всем показаниям. Но как он найдет ее?
— Он должен ее разыскать. Эльфы говорят, что ее оберегают дозорные — существа, выслеживающие тех, кто страдает так сильно, что только она может помочь им. Они и отводят к ней таких страдальцев.
— А сами эльфы, выходит, не знают, где она обитает? — Род нахмурился. — И все–таки, насколько она могущественна, эта колдунья?
— Я сказала тебе: она знает о жизни все — как о ее внешней стороне, так и — что более важно — о внутренней. Эльфы наделены жизнью. Нет–нет, она даже их способна обмануть. Они могут сказать только приблизительно, где она живет, а поведать могут только о тех, кто побывал у нее и кого она исцелила.
— Отлично. А с этих счастливцев она наверняка берет обет молчания. Вот только эльфы — мастера читать чужие мысли. Итак, где она обитает?
— На Западе, как я уже сказала. Она живет где–то около узкого озера, затерянного посреди гор.
— Наверняка это излучина реки, отрезанная от основного русла, — понимающе кивнул Род. — Но, как правило, подобные водоемы располагаются неподалеку от нового русла. Значит, можно пойти вдоль берега, верно?
— Именно так. Это известная местность — там много озер и прудов.