Чародейский рок. Чародей и сын
Шрифт:
— Но мы не можем доказать…
Грегори не закончил фразу, да и начал он ее уже не так запальчиво, как прежде.
— Ты хочешь сказать вот что, — проговорил Джеффри. — Был этот камень настоящим или не был, боль от него получилась такая, будто он был настоящий. Моя шпага может быть иллюзией, но при этом она способна пролить кровь другой иллюзии в человеческом обличье.
— Ты близок к правильному ответу. А что произошло бы, если бы ты прикоснулся к запотевшему камешку, не послушав моих предупреждений?
— Тогда моя иллюзорная рука ощутила бы жуткую иллюзорную боль,
— Но если так… Все, на что мы опираемся, вся система доказательств может быть иллюзорной… — чуть ли не в отчаянии пробормотал Грегори.
— Правильно, — кивнул Векс. — Все реально в определенных рамках. Нет смысла доказывать, реально то или иное на самом деле. Лишь бы оно было реально прагматически. Хотите вы этого или нет, жить вам приходится в реальном мире.
— Понимаю, — просиял Грегори. — Может быть, наша реальность не абсолютна, но другой у нас нет.
— Совершенно верно.
Магнус нахмурился.
— Значит, ни лилового парня, ни лиловой дамочки на самом деле не было?
— Конечно, они были ненастоящие! — поежившись, воскликнула Корделия. — Спасибо тебе, что спас меня от них, братец!
— А тебе спасибо, что спасла меня, — в тон ей ответил Магнус. — Но почему нам пришлось спасаться от них, если они были ненастоящие?
— Потому что они были самыми настоящими иллюзиями, — объяснил Векс. — Будьте уверены, дети, от иллюзий на свете бывает немало вреда. Иллюзии способны довести человека до смерти, затуманив восприятие реальности.
15
За много миль от этих мест Род и Гвен наконец расслышали впереди грохот наката. Выйдя из леса, они оказались на каменистом берегу с тонкой полоской песка у пенистой кромки воды.
— Какая красота! — вырвалось у Гвен.
— Да, красиво, — согласился Род, глядя на темно–зеле- ную массу океанской воды и вдыхая соленый воздух. — Я уже почти забыл, как это выглядит.
Они неторопливо пошли к линии прибоя, поглядывая на паривших в небе чаек. Но крики чаек до Рода и Гвен не доносились. Как только шум наката на несколько мгновений утихал, сразу слышался рев и пульсация музыки, издаваемой металлическими камнями.
— Здесь? — простонала Гвен. — Даже здесь?
— Наверное, — обреченно вздохнул Род. — Они где–то зародились и рассыпаются по земле во все стороны. Так почему их распространение должно оборваться на берегу океана?
Послышался треск взрыва, еле различимый на фоне грохота волн, и Род с Гвен увидели, как камешек, описав дугу, шлепнулся в воду. За ним последовал другой…
— Ложись! — крикнул Род, рухнул на песок и уложил Гвен рядом с собой. Следующий камешек пролетел, миновав то самое место, где за мгновение до этого была голова жены Чародея.
— Посмотри! — указала Гвен.
— А надо? — недовольно поинтересовался Род, обративший внимание на то, как приятно пахнут волосы жены, успевшие впитать солоноватый запах океана.
— О,
Род посмотрел туда, куда указывала супруга, и увидел, что новорожденный камешек вылетел из воды. В следующее мгновение он просвистел над головами Рода и Гвен.
— Море не пожелало принять его! — воскликнула Гвен.
— Еще бы, — хмыкнул Род. — Погляди–ка.
У самой кромки воды образовалась полоса из музыкальных камешков шириной в ярд. Они, словно галька, катались по песку вперед и назад, когда волны набегали на берег, а потом отбегали.
— Слава Богу, — облегченно вздохнул Род, на миг представив себе жуткую картину того, как море слой за слоем заполняется жужжащими, квакающими и стучащими камнями. Однако он тут же сообразил, что на земле–то происходит именно это! — Гвен, — проговорил Род затравленно, — как ты думаешь, будет конец этим камням или нет?
Гвен пожала плечами.
— Все дело в том, закончится или нет ведьмин мох, из которого их создают, господин мой.
— А в нем недостатка нет. Новые и новые кочки вырастают после каждого дождя. Он расползается, как дрожжевой грибок — каковым, собственно, и является. — Род поднялся на ноги. — Пойдем. Мы должны узнать, откуда берутся камни, и прекратить их производство. Иначе вся страна будет завалена ими.
— Супруг мой, осторожнее! — крикнула Гвен. — Волны…
Род отбежал назад. Новая огромная волна стеной встала над ним.
— Боже! Откуда она взялась такая?
Новая волна с грохотом ударилась о камни из тяжелого металла. На миг их музыка потонула в реве рокочущего водяного вала. А потом, когда волна отхлынула, снова зазвучала оглушительная музыка.
Гвен подошла к Роду, коснулась его руки.
— Супруг мой… А музыка…
— Да, — кивнул Род. — Она опять изменилась.
— Но можно ли назвать это переменой? — пробормотала Гвен.
Это был хороший вопрос. Музыка отличалась повтором мелодической линии и тем же размером и ритмом, как та, которую Гвен, Род и дети впервые услышали около Ранни- меда.
— Ну так в этом и состоит изменение, — сказал Род. — Похоже, что волны вымыли из них все новое. Это та же самая музыка, какая была вначале [27] .
— Нет, погоди, — нахмурилась Гвен. — Дай подумать.
Род ждал, не спуская глаз с жены.
27
Что ж, подведем маленький промежуточный итог. За «диско» начала семидесятых последовал «тяжелый металл» — до предела «ожесточенный» рок («Slayer», «Metallica» и иже с ними). Затем, в самом конце семидесятых нахлынула «new wave» — новая волна, среди представителей которой можно назвать «Blondie», «Duran Duran» и, конечно, «Police». Что касается «возвращения к корням», то оно, пожалуй, состоялось не после того, как «новая волна» омыла «тяжелый металл», а чуть раньше, когда зародился панк–рок. Тут мы с автором не согласны.