Чаровница
Шрифт:
Что об этом думает Эразия Бульба? Ларэ не знала, как ей относится к господину этого дома. Не в том смысле, что она стала бы ему грубить или что- то в этом роде – ни с одним из врагов она не стала бы ронять свое достоинство до злобности – но в том, чего ей стоит ожидать от этого человека? До сих пор девушка чувствовала себя более или менее уютно лишь с другими особенными. Она не понимала причин такого высокопочтенного господина быть благосклонным к ней. Его двоюродный брат- султан Искандер- Язид Второй в последние годы только и делал, что поощрял введение законов, умаляющих вес людей с даром, называемых особенными. Советники, входящие в его диван, все более и более сковывали особенных правилами, оказывали давление на их волю, а султан лишь улыбчиво похлопывал за это по их злые головки.
Что же, отношение султана не передалось через
Несчетное количество раз, Ларэ про себя повторяла цепочку имен – путь, коим письмо господина Бульбы пришло к ней в руки. Она доверяла этим именам и не видела в них подвоха. По крайне мере, в тех, чьи имена занимали вторую, ближнюю к ней, часть цепочки передачи. Это были либо особенные, либо люди, которым ее дар помог справиться с их самочувствием. Они не имели причин ей лгать и во многом находились на ее стороне. Особенные бы ни за что не предали одну из них – ввиду менявшегося к ним отношения в последнее десятилетие они все больше видели себя отделенными от народа Эры, все явственней им казалась граница между ними и обычными людьми, все крепче они от этой мнимой обособленности сплачивались и становились дружней друг с другом в плохие времена. Потому в их именах она не сомневалась совсем. Те же, кому помог ее дар – владением которого она зарабатывала себе на пропитание почти всю ее самостоятельную жизнь – являлись либо родственниками особенных, либо, по мнению Ларэ, просто хорошими людьми, которых она знала достаточно, чтобы быть убежденной в их добросердечности. Конечно, за время ее странствий приходилось ей за монету оказывать свои услуги и людям не широкого ума и чести, но в цепочке, кою ей огласил последний в ней человек таковых не нашлось. Что насчет тех людей, которых в цепочке она не признала? Она не могла говорить с уверенностью.
Однако кое- что занимательное все же нашлось. Имя «Канара» среди неизвестной части передатчиков значилось первым. Стоило слуге помянуть его, как Ларэ мгновенно обуял нескончаемый интерес к домоправительнице окружающего богатого убранства. Отчасти это повлияло на то, что она охотней потопала за своим провожатым, несмотря на сомнения. Ей хотелось поскорее встретиться с Канарой. Быть может у Ларэ получится дознаться у женщины о хозяине этого места и его истинном мнение о чаровнице. Не лицемерил ли тот, заверяя ее в своем гостеприимстве и сугубо благих намерениях? Не являются ли его слова лишь слащавым обманом? Будет ли старик улыбаться ей, а на самом деле скрывать за добродушной маской свое презренное отношение к особенным? И не предаст ли он ее, как только она станет ему не нужна? Вот в чем вопросы.
Из прихожей, что могла бы вместить в себя один другой деревенский дом, Ларэ провели в зал еще больший. Она тут же обратила внимание на зеркало в посеребренной раме, широкой полосой протянувшееся от стенки к стенке, над всеми диванами и комодами. Как и всякая девушка, Ларэ не преминула изучить в зеркале свою внешность, пусть то и показывало лишь верхнюю половину ее тела. Словно опомнившись, Ларэ поставила левую руку на макушку и потянула платок на ее голове вниз, полностью оголяя свои длинные волосы. Те у Ларэ вились пышными, светло коричневыми кудрями. Девушка не любила их собирать даже в жаркую погоду, а если и собирала, то совсем ненадолго, иначе кожа головы начинала жаловаться на стянутость и неестественную тяжесть. Ларэ никогда не считала себя некрасивой; иногда она засматривалась на свою внешность, довольная ее видом, иногда рассматривала придирчиво. И не видела в этом непостоянстве ничего плохого. Вот сейчас, например, она определенно могла сказать, что вид у нее был уставший, и ею это не воспринималось ни хорошо, ни плохо, это был просто факт. Карие глаза ее, оглядев себя, затем проверили весь зал через зеркало на наличие злой энергии, и после она вернула взгляд в реальность.
Слуга терпеливо ждал ее, схватив одной рукой запястье другой перед собой. Сгримасничав стыдливую рожицу с оголенными зубами, Ларэ проворно обогнула стоящие по центру зала две группы высоких диванов и догнала мужчину. Из холла в другие части дома вели сразу четыре дорожки. Три из них – по арочным коридорам, и одна –
– Хозяин приказал не выгонять бродяжек и кормить их досыта. Вот они прижились, – объяснил слуга на вопрос девушки. Тогда на ум Ларэ пришел следующий: «А не является ли она сама такой бродяжкой?» С этими кошками у нее определенно нашлось бы много общего.
Наконец, они прошли столовую, в которой стоял стол со стульями на тонких, как у лани ножках, и вошли через короткий проход в пышущую жаром кухню. Да- а, не хотела бы Ларэ в такой работать.
– Канара, – позвал слуга и одна из женщин бросила свои дела и подошла к ним, потирая пухлые руки о мятый фартук и внимательно изучая чаровницу. – Долгожданная гостья хозяина прибыла.
– Вижу, – кивнула она. – Приветствую тебя, дорогая, у нас.
– Расскажи ей все, – попросил слуга.
– Беру ее на себя, – ответила она и широко улыбнулась Ларэ. В отличие от многих дородных женщин черты ее были приятными взгляду, мягкими и какими- то материнскими. Голубые глаза искрились энергией, а от смуглой кожи веяло здоровьем. Она произвела на девушку благоприятное впечатление, и даже пот не испортил его. Ларэ тем не менее не была уверенна, каким образом ей самое оставить о себе приятное мнение у домоправительницы.
– Добрый день, – неловко, зато вежливо произнесла Ларэ.
– Дел у нас невпроворот, – сказала она девушке, снимая ошейник фартука через голову. А затем через плечо на кухню бросила, – Айран! Я ухожу. Теперь сами и чтоб все было приготовлено вовремя! А ты, дорогая, иди- ка за мной.
К этому времени слуга, приведший ее, успел тихо покинуть их; Ларэ и не заметила его ухода, словно бы он испарился. Канара повела ее обратно через белый коридор, по пути рассказывая о назначении комнат и заведенных у них порядках.
– Если господин отошел ко сну, то и все остальные тоже должны, – повторила она за женщиной.
– Именно, – та подняла указательный палец вверх. – Так как хозяин распорядился, что есть ты будешь за его столом, то намотай себе на ус – никогда не опаздывать.
– Поняла, – Ларэ улыбнулась и кивнула до кучи, хотя домоправительница и не могла ее видеть, потому что шла впереди. Зато слышала ее приветливый, ретивый тон.
А когда Канара принялась водить ее по дому, заглядывая чуть ли не в каждую комнату, девушке только и оставалось, что с тяжелым вздохом пытаться запомнить все лабиринты здешних коридоров. Комнаты слуг и господские спальные комнаты находились в разных частях дома, на вторых и третьих этажах, и даже лестницы к ним вели разные. В сами комнаты, они, разумеется, не вошли, однако на всякий случай Канара убедилась, что девушка запомнила, где находится комната домоправительницы и самого хозяина. Потом Ларэ были показаны рабочие кабинеты, куда просто так, в обычное время заходить ей воспрещалось, ибо, мало ли, хозяин или его дочь вздумают дела решать в них, а тут чаровница их беспокоит.
– Не слоняться по дому, – вывела Ларэ из этих объяснений женщины еще одно правило для себя.
– Это верно, – протянула та ей в ответ. – Кстати, твою комнату я покажу тебе в последнюю очередь. Она находится не в служебной и не в господской части. Дом, конечно, большой, но комнаты там для тебя не хватило. Вот и переделали под тебя одну из закрытых гостиных комнат. Но то потом. Сперва я отведу тебя к хозяину.
– Эразию Бульбе? – в горле у девушки екнуло. Так скоро?
– Ты не волнуйся, – махнула женщина рукой, – он человек по натуре добрый. К особенным плохо никогда не относился. Здоровьем только сызмальства не хвастал. А в старости оно и понятно. Вот, лекарь ему наш случаем обмолвился о шансах, что дар твой ему поможет. Не отдельно от его лекарств, конечно. Якобы можешь ты прогнать чернь его болезни, и тогда уж с корнем ее справится сам лекарь, – тут она хмыкнула. – Правда, говорят, лекарь этот после слов своих тут же язык себе и прикусил, а потом давай самому отговаривать хозяина от уже понравившейся тому идеи. Пытался убедить его, что сболтнул лишнего. А наш хозяин каков – вздумалось ему сделать что- то, так идет до конца.