Чарующий закат

Келлоу Джо

Глядя, как Грегори возится с камином, Лесли не смогла сдержать смеха.

Зажигая спичку, он оглянулся на нее.

— В тот год, — теперь Лесли стала серьезной, — когда отец построил эту хижину, были очень сильные снегопады, и из-за снега они с Кеном и Хантером не могли выбраться отсюда почти неделю. Был февраль, и однажды в субботу они попали в буран. Грузовик застрял в снегу, и единственное, что им оставалось, — это укрыться в хижине. Мама и Джордж смогли добраться сюда лишь в следующий четверг, им пришлось нанимать вертолет. Отец тогда сильно перенервничал. Потом он говорил,

что лучше оказаться отрезанным от мира в одном доме с двумя голодными медведями, чем с двумя сыновьями-подростками. Мальчишки дрались все время. Кен ухитрился выбить Хантеру передний зуб, Хантер поставил Кену по синяку под каждым глазом, а отец сломал мизинец, пытаясь их разнять. Из провизии у них было только штук десять банок тушеной свинины с бобами, а вместо воды они использовали талый снег. С тех пор отец всегда держал запас еды в хижине. — Лесли подошла к стенному шкафу и, открыв дверцу, увидела ряды консервных банок. — Я вижу, Лорен и Дэнни поддерживают традицию.

Стоя на коленях перед камином, Грегори свирепо смотрел на огонь, который никак не хотел разгораться. Слабые язычки пламени то и дело возникали то там, что тут, но тепла от них было мало. Вдруг вспыхнуло яркое пламя, и Грегори с надеждой покачал головой. Еще одна яркая вспышка — и огонь потух. Грегори даже зарычал от злости.

Лесли подошла к камину и задорно посмотрела на Грегори.

— Похоже, нам не удастся погреться.

— Почему бы тебе не помочь мне? — отпарировал он.

Усмехнувшись, Лесли опустилась на колени и начала подкладывать в затухающий огонь тоненькие щепочки. Через минуту огонь разгорелся, и яркое пламя взметнулось вверх. Она торжествующе посмотрела на Грегори.

Сузившимися глазами он следил, как она снимает с рук перчатки.

— Какая ты умная, это что-то! — льстиво прошептал он.

Она ответила с легким смешком:

— Так или иначе, но теперь мы точно не замерзнем.

— Пожалуй, становится даже слишком жарко, — хитро улыбнувшись, он скинул куртку.

И в ту же секунду ее охватило безумное и безграничное желание. Но она взяла себя в руки.

— А ты как думаешь, Лесли, не пора ли нам подкрепиться? — он широко улыбнулся.

Она поднялась, подошла к столу и открыла корзину с едой. Грегори сам упаковал ее утром, и Лесли понятия не имела, что там внутри. Заглянув в корзинку, она изумленно улыбнулась: на дне лежали пачка сухого печенья, головка сыра и бутылка сухого вина. Она посмотрела на Грегори и произнесла почти застенчиво:

— Это все?..

Он коротко рассмеялся:

— Я позволил себе слегка перефразировать стихи Омара Хайяма. Он упоминал о краюхе хлеба — сыра там не было, — но вот бутылка вина была на самом деле.

Лесли выложила все на стол и медленно проговорила:

— Омар Хайям писал прекрасные стихи. Мне кажется, он действительно знал, что такое любовь.

Ее голос замер, и она поймала себя на том, что безотчетно повторяет про себя это стихотворение.

Грегори приблизился к ней.

— Может быть, это действительно самое известное стихотворение Хайама, но я бы не назвал его самым лучшим. Из всего "Рубайата" самым замечательным я считаю вот это:

Откуда

мы пришли? Куда свой путь вершим?..

Но Лесли, приложив палец к его губам, продолжила за него:

В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим. Как много чистых душ под колесом лазурным Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?

И глядя в его глаза, добавила шепотом:

— Я люблю тебя, Грегори.

Эти слова поразили его. Он приблизился к ней и жадно прошептал:

— Повтори, что ты сказала. Последние четыре слова, повтори их.

Она взволнованно повторила:

— Я люблю тебя, Грегори.

— Лесли, — медленно проговорил он, — только что я стал счастливейшим человеком на свете, — и он страстно привлек ее к себе.

За стенами хижины по-прежнему завывал ветер, но ни Лесли, ни Грегори этого не замечали. Неяркий огонь камина освещал их счастливые лица. Грегори держал Лесли в объятиях, вдыхая нежный аромат ее волос.

Теперь Лесли знала, что и ей открылась тайна любви. Любовь накатывает, подобно тому, как гигантские волны одна за другой набегают на берег. И Лесли полностью отдалась во власть этой стихии. Но это чувство не было невидимым и неосязаемым. Она могла дотронуться до него рукой, рассмотреть его. Это чувство не было бесформенным: оно приняло обличье живого человека, и сейчас этот человек стоял рядом с нею, крепко сжимая ее в своих объятиях. Теперь она знала, что впереди у нее много радостных дней — и они проведут их вместе, что ее ждет новый мир — мир его любви. Все это напоминало ей начало жизни на Земле, когда вся планета существовала лишь для двоих. Странный это был Эдем — из снега и льда, возвышающийся над миром и венчающий землю, словно огромный серебряный шлем. Снег и ветер с севера отрезали их от окружающего мира. Но рядом был Грегори, и ей не надо было другого Эдема.

В машине он улыбнулся ей:

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя.

Наклонившись к ней, он поцеловал ее, затем выпрямился и включил зажигание. Вдруг он коротко рассмеялся:

— Нас так долго не было, что Уилсоны, должно быть, забыли про нас.

— Да, наверное, — кивнула она. — Остается надеяться, что они не волнуются.

— Не думаю, что они беспокоятся. Они же знают, что мы собирались заехать в хижину.

Когда джип подъехал к дому, на пороге их встретила Лорен, всем своим видом выражая недовольство.

— В последний раз в жизни вам разрешили поехать за елкой, — предупредила она, когда они вышли из машины.

Грегори улыбнулся ей и невинно поинтересовался:

— А что тебя не устраивает?

— Да ты посмотри на елку! — возмущенно воскликнула Лорен. — Она же вся заледенела! И потом, как вы ее связали! Ну кто же так перевязывает елку?

Лесли взбежала вверх по ступенькам и поцеловала Лорен в щеку.

— Эта елка особенная. А что, она нам не подходит? — с этими словами она проскользнула в дом. Лорен вошла следом за нею.