Чары зари
Шрифт:
Овейн быстро прошел мимо, высоко держа голову и плотно сжав губы. Клуна расплакалась и убежала. Маддин хотел было последовать за ней, но затем решил, что ей тоже стоит выучить урок.
Этим вечером начался первый из затяжных зимних дождей, которые приходят с Южного моря. Вынужденные сидеть в помещении без каких-либо развлечений, кроме игры в кости и эля, стражники короля продолжали безжалостно насмехаться над Овейном. Маддину казалось, что когда бы он ни видел молодого стражника, над парнем потешались его товарищи. Звучали шутки о Клуне, о поротых собаках, которых таким образом дрессируют, о людях, достаточно глупых,
Наконец на четвертый день непрекращающегося дождя, случилось то, чего следовало ожидать. После ужина Карадок задержался в большом зале и оставил с собой Маддина. Остальные серебряные кинжалы отправились в казарму. Друзья взяли пару кружек темного эля у служанки и сели за стол в углу, где оставались почти незаметными в тени, но откуда хорошо видели Овейна, который сидел с другими стражниками.
— Завтра этот принесенный демонами дождь закончится, — заметил Карадок. — Надеюсь, кто-то еще сделает какую-нибудь глупость, и поскорее даст им новый повод для шуток.
Друзья сидели за кружками эля примерно полчаса, личный бард принца мужественно пел, несмотря на смех и разговоры. Из-за шума Маддин не услышал, из-за чего началась драка. Внезапно Овейн и еще один солдат вскочили на ноги и в ярости принялись орать друг на друга. Смысла слов было не разобрать. Карадок тут же выбежал из-за стола и понесся к ним, но было слишком поздно. Стражник схватился за рукоять меча и вытащил его из ножен. Маддин не заметил движения Овейна. В свете факелов мелькнула сталь; его противник зашатался, отшатнулся назад, у него по лицу потекла кровь. Карадок схватил его за плечи и положил на солому, как раз когда к дерущимся подбежал Маддин. Зал взорвался криками. Овейн бросил окровавленный меч на стол и уставился на соперника, приоткрыв рот. Когда его схватили сзади, Овейн обвис у солдат в руках. Маддин смотрел на истекающую кровью жертву.
— Он сильно ранен?
— Ранен? Он мертв.
Не веря услышанному, Маддин уставился на труп. Овейн успел ударить два раза, почти незаметно для окружающих. Он быстро порезал парню лицо, затем чуть повел руку вниз и вонзил острие меча ему в горло. Крича и ругаясь, люди собирались вокруг. Карадок и Маддин оставили труп и выбрались из толпы как раз вовремя, чтобы увидеть, как стражники выводят Овейна из зала. Он плакал.
— А, конское дерьмо! — взвыл Карадок. — Он слишком хорошо владеет мечом! Я мог бы вовремя предотвратить эту стычку, если бы дело шло о кем-то другом!
— Готов поспорить: Овейн даже не осознавал, что убил противника, пока ты не сказал этого вслух.
Карадок пробормотал себе под нос какое-то проклятие.
Примерно с час Маддин и Карадок ждали вместе с нервничающей толпой новостей о решении принца Кадлью.
Наконец два молодых пажа, глаза которых горели от возбуждения, прибежали в зал и объявили, что принц завтра утром повесит Овейна. Поскольку соперник Овейна первым вытащил меч, все посчитали решение несправедливым, но никто не решался спорить с принцем. Те самые стражники, которые довели Овейна до предела,
— Я не собираюсь мириться с этим! Как ты думаешь, Маддо? Стоит вытащить шею парня из петли?
— Определенно, но как?
— Найди мне одного из этих жалких пажей.
Получив должную взятку, паж отправился передавать принцу просьбу об аудиенции. После нескольких минут ожидания паж вернулся и отвел Карадока с Маддином в один из королевских залов для приемов. Это было роскошное помещение с резной дубовой мебелью, толстыми бардекианскими коврами голубого и зеленого цветов и настоящим стеклом в окнах. Кадлью стоял у очага с золотым кубком меда в руке. Когда Маддин и Карадок встали на колени у его ног, он дружески кивнул им.
— Встаньте. Разрешаю обратиться ко мне.
— Нижайше благодарю, ваше высочество, — сказал Карадок. — Давно, в середине лета, вы обещали мне удовлетворить любую просьбу, если она у меня появится. В награду за верную службу.
— Да. Я помню, как ты здорово провел одну атаку. У меня есть много прекрасных лошадей — если хочешь, возьми их в награду. Или ты предпочтешь украшенные драгоценными камнями ножны для твоего кинжала? О, есть новые мечи из Бардека. Их сталь особенно хороша.
— Сеньор, я хочу кое-чего гораздо меньшей ценности, чем все это. Я сам считаю себя сумасшедшим, прося это в награду за службу вам.
— Правда? — принц легко улыбнулся. — Приятно видеть, что даже у серебряного кинжала бывают причуды. Проси.
— В таком случае, сеньор, подарите мне жизнь молодого Овейна. Не надо вешать его.
Откровенно удивившись, принц поднял кубок и сделал маленький глоток, затем величественно и безразлично пожал плечами.
— Решено, но при одном условии: ты забираешь его в свой отряд. Я больше не хочу его видеть среди моих людей.
— Нижайше благодарю, ваше высочество. Не нужно об этом беспокоиться. Рано или поздно я вправлю парню мозги.
— Не сомневаюсь, капитан. Ты в состоянии вправить мозги самому Владыке демонов. Я сейчас же позову стражу. Не представляю, куда они поместили парня.
Стражники с факелами отвели Карадока и Маддина в дальнюю часть двора, где возле внешней стены находилось несколько круглых, каменных складских помещений. Еще один стражник стоял у крошечного строения без окон, с запертой на железные засовы снаружи дверью. Узнав новость, он с радостью отошел в сторону.
— Да, это было несправедливо. Рад, что тебе, капитан, удалось изменить решение нашего сеньора!
Карадок пожал плечами, поднял засов и открыл дверь. Овейн сидел на куче грязной соломы, сжимая руками колени, на его лице остались следы слез. При виде вошедших он тут же поднялся на ноги и замер, высоко держа голову.
— Уже пришли меня вешать? — голос Овейна звучал ровно и не выражал никаких эмоций. — Буду рад покончить со всем этим.
— Тебя никто не собирается вешать, молодой олух, — сказал Карадок. — Я купил тебе прощение. А теперь выходи отсюда.
Не спуская глаз с капитана, Овейн медленно сделал несколько осторожных шагов к двери, словно боялся проснуться от этого прекрасного сна. Карадок схватил его за руку, а другой отвесил пощечину.