Час абсента
Шрифт:
— Мудрая женщина. — Андрей шевельнул бровями, и его ребята снова вгрызлись в черную землю.
Людмила Ивановна окончательно примкнула к стану врагов и неодобрительно наблюдала за процессом издали.
— Осталось двадцать минут, — сообщил Роман.
— Ребята, поднажмите! — скомандовал Андрей. — Несите канаты. Будем поднимать. Спасибо, Инна Владимировна, за приключение, оживляет, кровь разгоняет. Ставлю сто баксов — он мертвый.
— Двести на живого, — тут же поддержал друга Роман.
И они
— Циники, — расстроилась Инна. Ей уже перестал нравиться Андрей. Решительный, сильный, и на тебе — игрок, циничный игрок. Роман тоже хорош: нашел на чем деньги зарабатывать.
— Азарт, Инна, украшает мужчин, — уточнил Андрей и окончательно похоронил свой геройский облик в глазах Инны.
Но отвечать колкостями было некогда. Ребята расчистили гроб и протянули под ним канаты. Теперь Андрей руководил подъемом. То и дело слышалось его молодцеватое «О-оп!».
«Вытягивать из могилы гораздо труднее, чем опускать», — отметила Инна. И еще откуда-то прилетел старый анекдот: «Чем отличается пессимист от оптимиста? Один говорит, что стакан наполовину пуст, а другому кажется, что он наполовину полон». Кто она сейчас, пессимист или оптимист?
Тяжелый гроб медленно, цепляясь за края, полз наверх. С каждым рывком, с каждым «О-оп!» Пономаренко ощущала, как пустеет ее воображаемый стакан.
Наконец гроб бесцеремонно шваркнули на кучу земли. Он накренился и чуть не перевернулся.
— Осторожнее, — закричала Инна, — поставьте его на ровное место и открывайте скорее!
Крышку сковырнули быстро. Пономаренко, растолкав всех, первой склонилась над погребенным человеком.
Мужчина лежал с закрытыми глазами. В руках у него был зажат маленький кислородный баллон.
— Мы были правы, — возвестила всем Инна и приникла ухом к груди мужчины.
— Ну что там, выиграл я или проиграл? — Андрей в нетерпении стал дергать лежащего в гробу за ногу.
— Он дышит, — сказала Инна. Она посмотрела на мужчину и добавила: — Выиграл он. Впрочем, выиграли и мы. По крайней мере, тюрьма без нас еще поскучает.
Она ласково погладила мужчину по щеке, потом стала легонько похлопывать его по лицу. Прекраснее лица она в своей жизни еще не видела. Или это у женщин в природе так заложено: влюбляться в тех, кого спасают? Наконец мужчина вздохнул и открыл глаза.
— Кто ты? — спросил он, увидев прямо перед собой незнакомую женщину.
— Инна, — ответила она, улыбнулась и легонько сжала его холодную руку.
— Спасибо, — легко выдохнул мужчина.
Тончайшую ниточку, связавшую двух человек, растоптал третий… Слон. Он радостно и грубовато вторгся в эфирные материи и заорал:
— Ура! Он живой. Молодец, пацан! И сто баксов не жалко!
Андрей, потирая руки от удовольствия, метнул молнию во вражеский стан. Там началась паника. Директорша
— Ты, Мария, того, сама тут разбирайся, — скороговоркой выговаривал он бесчувственной директорше. — Некогда мне, дел много. И больше не звони. Я тут ни при чем. Чуть грех на душу не взял. А если бы он задохся? Я начальству доложу о безобразиях, ты не волнуйся…
От таких успокоительных слов директорша погрузилась в еще более глубокий обморок. Что значит «не волнуйся, я доложу»? Это прямая дорожка на пенсию! Выгонят. Ее, пенсионерку, и так еле терпели. На такое место желающих пруд пруди! А теперь и повод появится. Не уследила, не проявила бдительность. Живых людей закапывают. ЧП! Позор! А как на пенсию проживешь? Ох!
Странно повела себя жена, Людмила. Она словно окаменела. То ли не могла поверить в радостное событие, то ли поверила и теперь прямо на глазах побледнела от разочарования. Надо же, свобода была так близка!
— Парень, вставай! — продолжал командовать Андрей. — Жизнь — хорошая штука! Смотри, солнце светит, водка еще не перевелась.
Пономаренко сидела возле гроба, сжимала Серпантинову руку, тот смотрел на нее не отрываясь, и им совсем не хотелось что-либо в этом мире менять.
В рядах оцепления вдруг началось брожение. Прямо на них летела легковушка. Водитель и не думал тормозить. Пришлось в последний момент уступить и, выматерившись, пропустить машину.
Из «бээмвухи» выползла старушенция внушительных размеров. Такая и без колес могла протаранить любую стенку. Голос у нее был под стать весу.
— Где он, мой ненаглядный мальчик? — заорала она и ринулась к могиле.
Легко отшвырнув Инну, она всей мощью кинулась сыночку на грудь. Тот закашлялся. Если он не задохнулся в могиле, то теперь у него появился шанс наверстать упущенное.
Мамаша безудержно рыдала, придушив своего птенчика почти до смерти.
— Женщина, осторожно, он еще очень слабый, — вступилась за несчастного Инна.
— Я мать и лучше знаю, что моему сыночку надо! — отрубила энергичная особа и снова припала к сыночку на грудь.
Отрыдав положенное, старуха подняла голову и совершенно спокойно спросила:
— А где его мымра?
— Я здесь, мамочка, — кротко проблеяла Людмила.
— Поехали домой, там я разберусь, как ты довела моего сыночка до могилы! — приказала мамочка.
Людмила беспрекословно повиновалась и поплелась к машине. Но в машину не села, а призывно уставилась на Андрея. Андрей хоть и делал вид, что не замечает жарких взглядов, но, внимательно оценив обстановку, с готовностью пошел на призыв. А чего опасаться? Все были заняты Серпантиновым.