Час абсента
Шрифт:
— Анастасия Назаровна.
— Что «Анастасия Назаровна»?
— Меня так величают. За Алешеньку спасибо, если правду говоришь.
— Наконец-то, пожалуйста. Теперь я могу идти спать?
— Жена его, Людмила, доложила, что ты им интересовалась.
— Он мне и даром не нужен! — в сердцах выпалила Пономаренко.
— Что-то ты горяча больно.
— Интересует он меня только с профессиональной точки зрения, — зачем-то стала оправдываться Инна. Может, потому, что старуха безошибочно угадала ее горячность, Пономаренко испугалась, что она докопается и до странного сердцебиения, которое
— Ты что, проститутка?
— Думайте что хотите, — опомнилась Инна и перестала вдаваться в дальнейшие объяснения.
— Что я могу думать? Сыночек в тебя влюбился. А я мать. Согласна, жена его, холодная щука, ему не пара, но и ты, гляжу, птица еще та!
Инне очень хотелось взять бутылку с водой, налить минералку в стакан и выплеснуть ее прямо в физиономию настырной старухи. Она представила траекторию полета освежающей струи и даже получила некоторое удовлетворение от виртуального акта мести. Инна мысленно уже наливала в стакан следующую порцию, но тут зазвонил телефон, как всегда некстати.
— Это Алешенька, — материнским сердцем угадала Назаровна.
Инна уничтожающе улыбнулась. Еще чего! Никакие Алеши ей звонить не имеют права, и номер телефона, насколько ей помнится, она никому не дарила.
— Алло, это Серпантинов.
Инна чертыхнулась. Потом несколько минут слушала его пламенную вступительную речь. Пока Серпантинов заливался соловьем, Анастасия Назаровна поедала ее глазами.
— Нет, ресторан меня не интересует, — наконец отрезала Инна, чем порадовала Назаровну, — а вот историю вашего приключения выслушала бы с большим удовольствием.
Назаровна приуныла.
— Притворщица, — прошипела она.
— Вы Алекса знали? — спросила Инна, перебив очередную тираду Серпантинова. Она не могла не задать этот вопрос. Папка в урне не давала ей покоя.
— Знал, — подтвердил Алексей. — Поверхностно.
— Его убили сегодня ночью.
— Может, это очередной розыгрыш?
— Нет. Я собственными глазами видела его труп, плавающий в ванне. А где вы были сегодня ночью?
Анастасия Назаровна насторожилась.
Что позволяет себе эта выскочка? Подозревать сына? Сыночка, который готов стать перед ней на колени?
— Он был у себя дома, спал в своей спальне, и я охраняла его сон! — не выдержала она и бросилась на защиту своего ребенка.
— Я слышу голос моей мамочки! — На том конце провода кто-то чем-то подавился. Серпантинов явно не знал, как себя вести и что говорить. — Я перезвоню попозже. — И он трусливо положил трубку.
Инна повертела ее в руке, усмехнулась и повернулась к Анастасии Назаровне. Сейчас она ей все скажет. Под каким каблуком она держит сына, как она вытравила из него все мужские качества. Да и что она, собственно говоря, тут делает? Стало лучше — ну и иди домой, калечь великовозрастного сынулю дальше.
— Знаю, знаю, мне пора домой, — опередила ее старуха на долю секунды.
Она грузно поднялась из кресла, оценила беспорядок в комнате, покачала головой и молча пошла к выходу.
Инне ничего не оставалось делать, как идти следом. Уже открыв дверь и выйдя на площадку, Анастасия Назаровна повернулась к Инне и взяла паузу. Она, словно профессиональная актриса, держала ее долго
— Ты мне понравилась, — неожиданно изрекла старуха. — Несмотря ни на что, есть в тебе стержень, но ты не пара моему сыночку, не пара. Мы с тобой под одной крышей и дня не проживем. Потому что одинаковые.
Сказала, что хотела, и перед самым носом изумленной Инны с силой захлопнула дверь.
Глава 2
Флаги приспущены в знак траура. Все сидели потупившись и старались друг на друга не смотреть. Только изредка кто-нибудь бросит исподтишка быстрый, вороватый взгляд в никуда и опять шмыг «в себя», и оттуда ни гугу.
С Алексом было безрадостно, а без него, оказывается, еще хреновее.
Все собрались в кабинете Верунчика, теперь Веры Степановны, и ждали прихода Пономаренко. Зачем ждали — непонятно. Кто она им? Какое она имеет отношение к их фирме, к их делам, к смерти Алекса? Но Марина сказала, что Пономаренко приедет, и никто вслух даже не возмутился, какого черта ей здесь делать. На всех словно столбняк нашел. Затаились и ждали, нервно вздрагивая от каждого скрипа.
— Какого черта ей здесь понадобилось? — наконец выразила общее настроение Верунчик.
— Инна сказала, если хотим узнать, кто убил Алекса, то надо собраться у тебя в кабинете и ждать. — Марина отрапортовала не поднимая головы.
— Она приедет и укажет перстом на убийцу? — Верунчик недобро засмеялась. — А мы, как баранчики, дружненько проблеем: «Ату его!»
— Алексу угрожали. Он боялся идти домой. Ты знала об этом? — Марина, наконец, заставила себя посмотреть прямо в глаза Гренадерше. Она и сама не понимала, отчего чувствует себя так неуверенно и так боится смотреть на Верку. Будто Верунчик уже не подруга, а воплощение вселенской совести. — Никто из нас об этом даже не догадывался. Мы были рядом, работали вместе, терлись бок о бок и проморгали, что он скулил от страха. Бежал со своей бедой к первому попавшемуся нормальному человеку.
— К первой попавшейся юбке он бежал. — Гренадерша отбросила пламенную речь Марины как тесное белье.
— Верунчик, как жить дальше будем? — Любаша умоляюще смотрела то на начальницу, то на Марину, то на Надежду. Будто ждала, что кто-то из них успокоит, утешит и вообще посоветует не брать дурного в голову. А потом объявит, что Алекс снова пошутил, и через пять минут откроется дверь, покажется его хитрая физиономия, и он каркающим голосом произнесет: «Ну что, девки, обкакались без меня?» Ах, с каким жаром, с какой радостью Любунчик бы закричала в ответ: «Обкакались!» — и бросилась бы ему на шею.
— Как жили, так и будем жить. Мы давно тянем всю работу.
— Любунчик не о том спрашивала. — Надежда устало помассировала виски. Что и говорить, эта ночь каждой из них далась нелегко. — Алекса запросто могла убить одна из нас. А работать с убийцей, согласись, занятие не из приятных.
— А кто в бассейне кувыркался с резиновой куклой? И пленку с нашими кувырканиями наверняка уже менты изучают.
— А кто снимал? Верунчик, это у тебя дома происходило! — взвилась Марина.
Гренадерша задумчиво жевала любимую ручку.