Час близнецов
Шрифт:
– Стоит ли нам говорить о коварстве, сестра? Разве не радовалась ты, когда я использовал свою магию, чтобы взломать защитный купол вокруг Ариакаса, и тем самым дал возможность Танису Полуэльфу пронзить мечом твоего повелителя и господина? Разве, поступив так, я не сделал тебя самым могущественным Повелителем Драконов на Кринне?
– И много мне это дало? – с горечью возразила Китиара. – Я застряла в Оплоте, словно пленница этих гнусных Соламнийских Рыцарей, которые держат под контролем все окрестные земли! Днем и ночью меня стерегут золотые драконы, следя за каждым моим шагом. Моя
– Но ты все же прилетела сюда, – перебил ее Рейстлин. – Разве остановили тебя золотые драконы или рыцари?
Китиара остановилась на тропе, ведущей к Башне, и восхищенно посмотрела на брата:
– Так это твоих рук дело?!
– Разумеется. – Рейстлин пожал плечами. – Но мы поговорим об этом позже, дражайшая сестрица. Ты замерзла и, должно быть, проголодалась. Шойканова Роща способна расстроить даже железные нервы. До сих пор только один человек смог пересечь ее пределы, да и то с моей помощью. Я знал, что ты прекрасно справишься, однако мужество госпожи Крисании немного меня удивило.
– Крисания! – поражение повторила Китиара. – Посвященная Паладайна! И ты допустил ее? Сюда?!
– Я не только допустил ее сюда, но я сам ее и пригласил, – с невозмутимым видом сказал Рейстлин. – Без моего приглашения и без отвращающего заклятия она, конечно, ни за что бы сюда не добралась.
– И она... осмелилась прийти?
– С большим рвением, уверяю тебя. – Рейстлин замолчал.
Брат и сестра стояли уже перед дверьми Башни Высшего Волшебства, и свет факелов, проникавший сквозь узкие окна-бойницы, плясал на их лицах. Теперь Китиара смогла рассмотреть лицо Рейстлина: губы его изгибались в улыбке, а золотистые глаза сверкали, как зимнее солнце, яркое и холодное.
– С большим рвением, – повторил он негромко. Китиара принялась громко смеяться.
Той же ночью, в тихий предрассветный час, когда обе луны закатились за горизонт, с бокалом темно-красного вин? в руке Китиара сидела в кабинете Рейстлина. Брови ее были нахмурены, а лоб пересекала сосредоточенная морщина.
Кабинет был довольно уютным; во всяком случае, таким он показался Китиаре.
На коврах ручной работы стояли мягкие плюшевые кресла – такие ковры и такую мебель могли позволить себе только самые богатые люди на Кринне. Узоры на коврах изображали фантастических животных и цветы, они невольно притягивали взор, и казалось, что их красотой можно любоваться часами. По углам стояли резные деревянные столики, и на них были расставлены редкостные и прекрасные – или на редкость омерзительные – украшения и безделушки.
Однако больше всего здесь было книг. Сотни и сотни томов выстроились вдоль стен на глубоких деревянных полках. Многие из них, переплетенные в черно-синюю кожу и украшенные серебряными рунами, были похожи друг на друга, но некоторые выделялись. Книги добавляли кабинету уюта, и все же Китиаре казалось, что, несмотря на поющий в очаге огонь, воздух наполнен чем-то пронизывающе холодным.
Она не была уверена до конца, но что-то подсказывало ей, что холод этот исходит от некоторых книг из собрания брата.
Сот выбрал себе место подальше от очага; он и теперь стоял в углу, скрытый глубокой тенью. Китиара
Маг сидел напротив сводной сестры в большом кресле, за гигантским столом черного дерева, украшенным столь искусной резьбой, что Китиаре подчас казалось, будто фантастические существа по его краям разглядывают ее своими деревянными глазами.
Поежившись, Китиара поспешно допила вино. Несмотря на привычку к крепким напиткам, она заметила, что голова у нее начинает слегка кружиться. Китиара терпеть не могла подобного состояния, которое означало, что она начинает терять над собой контроль. Воительница сердито отшвырнула стакан, решив про себя не пить больше ни капли.
– Этот твой план – чистейшее безумие! – раздраженно бросила она Рейстлину.
Устремленный на нее взгляд желтых глаз со странными зрачками действовал на нервы;
Китиара стремительно поднялась с кресла и стала расхаживать по кабинету из стороны в сторону. – Он совершенно бессмысленный! Пустая трата времени, и ничего больше. С твоими талантами мы двое могли бы править Ансалоном. Даже... – Она резко повернулась в его сторону. – Мы могли бы править даже всем миром! Для этого нам не понадобится ни госпожа Крисания, ни наш неповоротливый братец...
– «Править миром», – негромко повторил Рейстлин, словно пробуя слова на вкус. – Править миром? Ты все еще ничего не понимаешь, не так ли, сестренка?
Позволь мне изложить мой план еще раз, и как можно проще.
Он тоже поднялся из-за стола. Опершись худыми ладонями о гладкую столешницу, Рейстлин, словно змея, подался вперед.
– Мне наплевать на мир! – сказал он. – Стоит мне захотеть, и я приберу его к рукам хоть завтра! Но я не хочу.
– Не хочешь править миром? – Китиара удивленно передернула плечами, в голосе ее слышалось недоверие. – Но тогда остается только...
Она вдруг прикусила язык и с любопытством уставилась на брата. В углу комнаты сверкнули оранжевым пламенем глаза Сота.
– Ага, теперь ты поняла! – Рейстлин удовлетворенно улыбнулся и сел на прежнее место. – Теперь ты уяснила, для чего мне нужна эта праведная дочь Паладайна, или как ее там... Сама судьба направила ее ко мне, и как раз накануне моего путешествия.
Некоторое время Китиара смотрела на него, не в силах вымолвить ни звука. В конце концов она снова обрела дар речи:
– Как... откуда ты знаешь, что она захочет последовать за тобой? Надеюсь, ты ничего ей не сказал?
– Я сказал только то, что способно было зажечь огонь в ее сердце. – Крайне довольный собой, Рейстлин улыбнулся и откинулся на спинку кресла. – Должен заметить, это был один из самых удачных моих спектаклей. Я говорил неохотно, словно меня вынудили к беседе лишь ее доброта и чистота ее помыслов. Слова мои рождались на свет в муках и истекали кровью – она погибла... Погибла из-за своей же жалости и сострадания. Теперь она моя...
Вздрогнув, Рейстлин вернулся из былого в настоящее.
– Она пойдет за мной, – сказал он холодно. – И она, и этот разжиревший шут, мой братец. Уверен, он станет служить мне не раздумывая. Впрочем, в последнее время он вообще редко напрягает мозги.