Час до конца сентября

Меандр

– Прозвище с детства. Позывной, - Решад с радостью ухватился за нейтральную тему, отвлекаясь от фантазии самых разнузданных поз с этим рыжим эльфом.
– Я привык.

– Позывной? Это где?

– Ну-у, я больше десяти лет военврачом отслужил.

– Неожиданно. Далеко? Шрамы оттуда, да?

– Да, кояшим минем[1], - одним утверждением сразу ответил на все вопросы.

– Решад, ты же обещал!

– А что я сказал?

– Ой, думаешь, я не знаю татарский?

– Надеялся, - тихо, нараспев, начал вспоминать строчки, найденные недавно

на просторах интернета, и так проникновенно, что Ира заслушалась:

– Кемдер колэ синен кебек,

Кемдер синенчэ йори,

Кемдер назлы сузлэр эйтэ,

Син сойлэгэнне сойли.

Лэкин берсе дэ тоннэрен

Син булып тошкэ керми,

Ялгышып кына берсе дэ

Синенчэ дэшэ белми…[2]

– У-у-у, сосед, да ты пьян, - помолчав немного, отдавая дань красоте стиха, девушка решила свести все в шутку.

– Не отрицаю, сама видела, наливал. А, я ж - алкаш!
– рассмеялся собеседник, вспомнив вольный пересказ своей матери первой встречи с соседкой.

– Ну, тогда, в машине, от тебя действительно несло Spiritus aethylici[3], не будешь отрицать? Еле выветрила потом.

– Не буду.
– Решад снова закурил.
– Разбил как раз на остановке в сумке банку спирта на двести граммов, хорошо еще - остальные медикаменты были упакованы хорошо, и сверху лежали. А в гостинице воду отключили, половина поселка без воды сидела из-за аварии, я три дня, пока лекарства выбивал, только лицо споласкивал минералкой.

– Мать смеялась долго?

– Весь вечер, матурым. Ругала меня, что бедную девочку напугал. Полотенцем по шее получил.

– Завтра попрошу у Наили-апы прощения, кошмар, сколько я наговорила, как вспомню!

– И ничего я не старпер, кстати!
– продолжал веселиться сосед, вгоняя девушку в краску.
– Мне всего тридцать пять.

– А выглядел реально отвратно - небритый, лохматый, седой, ужас просто.

– Видишь, подстригся, бреюсь регулярно, с сединой ничего не сделать. Но для тебя найду варианты. Покрашу гуашью, побрею налысо. Панамку могу носить круглый год, не снимая.

– Я представила!
– расхохоталась от нарисованной воображением картины.
– С панамкой вариант неплохой. В цветочек бери, тебе пойдет.

– Ладно, кояшим, забыли. Я хоть в чем-то реабилитирован? Честно - позволяем с Лехой и Марсом граммов по сто-двести в месяц, когда Костян приезжает, а это случается все реже и реже. Большим начальником становится наш брат. Сегодня только больше выпили, но и повод. Знаешь, у меня отец был запойный, не хочу повторить.

[1] Солнышко мое (тат.)

[2] Кто-то смеется как ты,

Кто-то ходит как ты,

Кто-то говорит ласковые слова,

То, что ты говоришь, говорит.

Но никто по ночам

Не приснится так же, как ты,

И нечаянно даже никто

Не окликнет меня, как ты!

[3] Этиловый спирт (лат.)

– Тихо! Слышите? Ярканат расправил крылья! Ирку убалтывает, - и все в беседке, кроме Жени, дружно заржали над словами Марса.

– А

в чем прикол, ребят?

– Он у нас, Жень, молчун, каких поискать, а смотри, как токует, аж дым из ушей, видать, крепко его Ирка зацепила.

– По ходу пьесы, сегодня Решад годовой запас слов использовал.

– Не, ребят, зря он, ничего не получится, хоть утокуйся. Ира сюда в апреле сбежала накануне собственной свадьбы, женишок ее оказался редкой мразью, изменял ей, не стесняясь, с неофициальной подругой ее отца, своего шефа. Поэтому Ируське сейчас не нужны новые отношения. Закрылась так, что на мужчин смотреть не хочет, - внезапно Женька прикрыла рот ладошкой, обвела взглядом притихшую от такой новости компанию.
– Ой, только я ничего не говорила!

– Бедная девочка… - расстроилась Азаля, укорив себя, что была груба с городской, сплетничала с Натой, смеясь над неуклюжими попытками чужачки стать «своей» в поселке.

– Вот в чем дело! Тогда с нашим Решадом особенно не нужны, - Ната встала из-за стола.
– Жень, айда Иришку спасать.

– Наташ, - вдруг подала голос рассудительная Света.
– А, может, им как раз и нужен роман… на двоих? Они так подходят друг другу, я заметила, когда они случайно встали рядом, улыбнулись - взгляда не оторвать, какая красивая пара!

Костя закатил глаза, кивнул Марселю, зовя в дом за новой бутылкой. Парни тихонько поднялись и ушли, оставив девочек сплетничать. Леша не успел, замешкался, доливая дамам в стаканчики, обреченно вздохнул, зажатый подругами в углу.

– Да ты что? Сколько таких у него было? Альбинку сама знаешь, слезы лила по Ярканату - по мостовой ручьем бежали, за ним в Питер учиться уехала, не оценил. Начну перечислять остальных - на сутки тут застрянем. А Регина, последняя его пассия, нотариус в Зареченском? Уж на что шикарная девка, а сколько продержалась? Два месяца, три? Он давненько, кстати, уже не ездит, тут ошивается вечерами, а презики у меня регулярно покупает. Бабки говорят, что в санаторий опять повадился, - Ната всегда отличалась тем, что говорила правду, не жалея эпитетов даже для старых друзей.
– Так что, наш кобель поматросит Иришку, и бросит! А ей опять сопли на кулак мотать? Леша, ну хоть ты скажи!

– Я не знаю. Не силен в любовях ваших, - Алексей решил не сдавать друга, зная его намерения. Но так посмотрел на Нату, что та вспыхнула щеками.

– Слушайте, девочки, а Решад вообще, человеческие чувства знает? За весь вечер ни разу не улыбнулся нормально. Что-то по вашим рассказам не очень заслуживающий доверия товарисч вырисовывается, а сосед все-таки Ирке, я переживаю.

– А когда ему? Учился дольше нас всех, потом по горам лазал на границе, да по госпиталям отлеживался поочередно. И ведь был лучшим на курсе, почему его в такую дыру потом запихнули, понять до сих пор не могу! Приедет на пару месяцев, обозначится матери, что живой, и исчезнет. После последнего захода еле выжил, года еще не прошло, как угомонился, - ответила всезнающая продавщица.
– Да и бабы сами на него вешаются, напрягаться не надо.