Час Пандоры

Нэнс Джон Дж.

– Я знаю то, что я видел, – спокойно заметил он.

Шерри долго смотрела на него, прежде чем ответить.

– Неужели? Я должна признать, Расти, что не могу с полной уверенностью утверждать, что он лжет. А братство разведчиков всегда будет уверено, что магистр Джонатан Рот сделал все это, и неважно, как это было на самом деле.

Расти снова покачал головой.

– Я все думаю, мы-то правильно поступили?

– А разве у нас был выбор? – почти сразу же спросила Шерри.

– Ну...

Она повернулась и положила ему руку на плечо.

– Это был выбор Хобсона.

Помнишь, почти как у того английского держателя конюшни в семнадцатом веке? Хобсоч обычно говорил своим клиентам: «Вы можете взять любую лошадь, которая вам нравится, если это та, что стоит ближе всего к выходу»!

Доктор кивнул. Шерри взяла его пальцами за подбородок и развернула лицо так, чтобы их глаза встретились.

– Ты помнишь условие Джона? «Заткнитесь, забудьте о ваших бредовых обвинениях, и вы сможете сохранить работу. Или вы можете всем рассказать вашу дикую, бездоказательную историю и будете разбираться с последствиями». В течение сорока восьми часов нас объявят сумасшедшими и опасными, мы потеряем работу, и Джон постарается оповестить заинтересованных лиц в Национальном аэропорту, кому послать счет за причиненные нами убытки. Ближайшая к воротам лошадь была единственным выходом, Бубба!

– Знаю, знаю.

Шерри убрала руку.

– Ладно. Только помни, что мы обещали друг другу. Нам лучше приглядывать за ним изнутри. Что сделано, то сделано.

– Я полагаю. Во всяком случае все пассажиры этого лайнера уже дома после трех дней карантина. Никто не заболел, всеобщие извинения и перелет первым классом. Пострадали только те, кто страховал «боинг», и араб, смятый в лепешку в том частном самолете, не считая, разумеется, «Акбаха».

– Ты забываешь о профессоре Хелмсе и той молодой матери в Исландии, – добавила Шерри.

Расти поморщился и кивнул.

– Ты права. Извини. Но суть в том, Шерри, что благодаря счастливой случайности Рот выглядит умным советником, помогавшим президенту преодолеть серьезный кризис, а не лжецом ранга Макиавелли, который почти развязал бойню. Он постарался сыграть роль Господа Бога и чуть было не убил двести пятьдесят человек, помогая «Акбаху», и мы даже не знаем, каким образом. Он нарушил больше законов, чем я могу сосчитать, начав гигантскую тайную операцию, не поставив президента в известность, вероятно, лгал ему неоднократно, обманул сенатора, всеми манипулировал, пытался нас убить, разгромил мою квартиру, расшатал мои нервы и... и...

– И в настоящее время наслаждается полным доверием исполнительной власти и сената, который его утвердит в должности, потому что даже мы не уверены в справедливости обвинений, – закончила Шерри.

Расти кивнул.

– И только мы двое, подозревающие, что он змея, остаемся под его прямым контролем! – Расти стукнул себя в грудь. – Мы.

Шерри улыбнулась ему и склонила голову набок.

– Если живешь в джунглях, жди змей. Мы работаем на ЦРУ. Мы все еще работаем на ЦРУ. Есть судьбы и похуже.

Расти кивнул и поднялся.

– И все-таки, когда-нибудь, – начал он, – какой-нибудь ужасный вирус,

подобный этому, появится на борту пассажирского лайнера, и мы потеряем контроль через несколько часов.

Раздвижные стеклянные двери не были заперты, и Расти чуть приоткрыл их, позволив громкому шуму волн с пляжа заполнить комнату с бархатной мебелью. Над Атлантическим океаном взошла луна, полная и огромная, освещая неожиданно мягкий зимний вечер. Внизу по пляжу прошла пара, явно наслаждавшаяся обществом друг друга, пока другие вдалеке праздновали Новый год. Несмотря на вечеринки и костры, курорт выглядел заброшенным, как всегда в мертвый сезон.

И Вашингтон, округ Колумбия, благополучно расположился в сотне миль к западу.

– Расти, я рада, что ты позвонил мне. Я надеялась, что ты это сделаешь.

Сэндерс обернулся и увидел, что Шерри стоит у него за спиной. Ее волосы переливались в лунном свете, и Расти стало немного не по себе.

– Я... не был уверен, знаешь ли...

– Нет, ты был, – отозвалась она с улыбкой и кивая головой.

– Ну, что касается моих чувств, то да, но я хотел сказать, что ты...

– Об этом ты тоже знал! – Шерри приложила палец к его губам, не давая ответить, потом нежно взяла его за плечи и повернула лицом к себе.

– Сколько мы можем оставаться здесь? – спросила она.

– Я... забронировал номер на три дня.

– Только эту комнату? – Шерри посмотрела по сторонам, изображая удивление. – Но... здесь только одна кровать. Где ты собираешься спать?

На лице Расти отразилось мгновенное смятение, пока он, заикаясь, попытался ответить:

– Я думал... Я думал...

– Думал, значит? – поинтересовалась Шерри, на ее лице засияла улыбка, а пальцы начали расстегивать ему рубашку.

Расти улыбнулся в ответ.

– Ты правильно думал, – произнесла она. – Леди этого хочет. Итак, несите меня в постель, сэр Все или Ничего.

* * *

16 января – Овальный кабинет, Белый дом

Джонатан Рот настоял на встрече, и глава администрации президента нашел место в распорядке дня президента с нескрываемой неохотой. Рабочий график президента был невероятно загруженным, но Рот настаивал на том, что глава государства захочет услышать окончательный доклад немедленно.

Рот вошел в кабинет ровно в указанное время – в десять часов утра, вместе с бригадным генералом, руководящим армейским подразделением по борьбе с инфекционными болезнями в Форт-Детрике. Президент, отметив мрачное выражение на лицах вошедших, пригласил их сесть на диван напротив своего стола.

Рот держал в руках толстую папку, но не открывал ее. Вместо этого он откашлялся и жестом указал на нервничающего генерала.

– Как вы знаете, пока наши медики удерживали пассажиров и экипаж на острове Вознесения, мы... я... рекомендовал более длительный карантин.