Час ворона
Шрифт:
Начиная работу, я был убежден, что рассказ Белого Ворона, записанный на кассетах, или вымысел от начала до конца, или же ловкая мистификация, сделанная неизвестно с какой целью. Уж слишком все круто и фантасмагорично – так мне казалось поначалу. Но потом я вспомнил про то, как любят критики-искусствоведы обвинять художников-пейзажистов в лакировке действительности. Старательный художник тщательно срисовывает с натуры зеленую березовую рощицу на фоне лазоревого неба, а ни разу не выезжавший за город из своей прокуренной квартиры на рабочей окраине критик упрекает виртуоза акварельной кисти в «украшательстве», уверяет, что такой красоты в природе не бывает. Схожая проблема
Подумав немного, я решил попробовать разыскать Стаса Лунева (на самом деле его зовут по-другому. Имя Стас и фамилия Лунев – плод моей фантазии). Бог с ним, я готов поделиться с Белым Вороном гонораром, если он вообще существует в природе.
Отыскав людей, близких к богемным киношным кругам, я выяснил – есть такой Лунев. Точнее, был до недавнего времени, а потом куда-то пропал. И никто этой пропаже не удивился. После 17 августа 98-го года рекламный рынок рухнул, большинство ремесленников-рекламщиков, мелких и средних халтурщиков, оказались не у дел и расползлись по щелям в поисках хлебных крошек, исчезли из тусовок более удачливых коллег и собратьев.
Отчаявшись разыскать Лунева, я отложил рукопись в дальний ящик письменного стола и позабыл о ней вплоть до начала 1999 года, до 8 марта. В этот день у меня дома зазвонил телефон. Звонил Лунев, Станислав Сергеевич. Из Америки.
– Алло, Михаил Георгиевич? Я только что созванивался с московскими друзьями, дали ваш телефонный номер, сказали, вы меня разыскиваете. В чем дело? Мы знакомы?
– Заочно... – Я кратко поведал Станиславу Сергеевичу суть моего к нему дела.
– Значит, вы нашли спортивную сумку? Поздравляю! Публикуйте роман про Белого Ворона и ничего не бойтесь. О'кей?
– И все же, Стас, на кассетах записан правдивый рассказ или вымышленный?
– Ха!.. Давайте знаете как с вами договоримся? Давайте будем считать, что, скучая в электричке по дороге в подмосковный санаторий к заказчику-рекламодателю, я начал наговаривать на диктофон наметки сценария малобюджетного коммерческого кино. Приехал, встретился с заказчиком, завис в санатории на выходные и за субботу с воскресеньем наговорил от скуки аж семь кассет. Утром в понедельник захотел через лес напрямки прогуляться до железной дороги, заблудился, сумку потерял, а вы ее нашли. Давайте считать, что дела обстояли именно так. Хорошо?
– А как же гонорар?
– За книгу? Он ваш! Воспринимайте его как мою гуманитарную помощь соотечественнику. Я сейчас живу в городишке Фредерик, недалеко от Вашингтона, и, слава богу, в деньгах не нуждаюсь. Собираюсь кино снимать. Художественный полнометражный фильм на тему российских реалий.. Михалков своего «Сибирского цирюльника» снимал в Чехословакии, а я своего «Гипнотизера» буду лабать на границе с Канадой. Представляете – здесь снять картину в сто раз дешевле и проще, чем в России! Хотите – пришлю вам рассказ,
– Присылайте. Я сейчас продиктую вам мой электронный адрес, записывайте... – Я продиктовал адрес, а потом задал вопрос, не дававший мне покоя с самого начала нашего телефонного разговора: – Каким ветром вас занесло в Америку, Стас?
– Женился! На богатой, симпатичной вдовушке. Как она меня любит – это что-то страшное!.. Так что в некотором роде я теперь альфонс, ха-ха-ха...
– Простите, как зовут вашу жену? Случайно не Люба?
Он мне ответил. Произнес какое-то женское имя неразборчиво. То ли подтвердил, что жену его зовут Люба, то ли назвал Ангелина, а может быть, и Алена. Клянусь, я не расслышал. А переспросить не успел. Оборвалась связь. Так иногда случается, когда беседуешь с человеком, находящимся на противоположном полушарии планеты. Говоришь, слушаешь, спрашиваешь, он отвечает, и вдруг бац: пи-пи-пи-пи – трубка смеется в ухо прерывистыми, веселыми гудками.
А спустя час после обрыва телефонной связи на адрес моей электронной почты поступил E-mail, текст рассказа (или скорее маленькой повести) под названием «Гипнотизер».
Гипнотизер
1. Монотонный перестук колес убаюкивал, но Виктору не спалось. Он лежал с открытыми глазами на верхней полке и в который раз представлял свой скорый приезд в Питер.
Сашка, конечно же, приедет на вокзал, встречать. Какой, интересно, он теперь, Сашка. Они не виделись уже почти год. Сразу после дембеля вместе зарулили в Москву, попили водочки вдоволь и разъехались. Сашка поехал в Питер поступать в институт физкультуры. Он говорил, что в городе на Неве конкурс в этот институт куда меньше, чем в такой же московский. Еще Сашка говорил, что в Москве нужен блат, а в Питере можно и так проскочить. Виктор был уверен, что Сашка поступит. Чемпион части по боксу – это вам не хухры-мухры! К тому же Сашка был еще и кандидатом в мастера. Так что есть шансы. Раньше его, как детдомовца, взяли бы вообще без всяких экзаменов. Сейчас по-другому.
Интересно, поступил он все-таки или нет? Виктор, простившись с армейским дружком, прямиком из столицы рванул к себе на родину, в скромный поселок городского типа Березовый, затерявшийся в необихоженных российских просторах среди тысяч других, ему подобных.
Поначалу он тоже хотел куда-нибудь поступать, все равно куда, лишь бы жить в Большом Городе, но Сашка отговорил. Сказал, если бы у него, у Сашки, были живы родители, то он непременно съездил бы повидать стариков, а уж потом бы думал, как быть дальше.
Сашка считал, что нет большего счастья в жизни, чем иметь вот такой, как у Виктора, Родной Дом, и забывать о нем – самая большая подлость, которую только возможно себе представить. Сашка был романтик, неисправимый и закоренелый. И как только он мог таким вырасти в жестокой детдомовской среде? Наверно, спорт помог. О своем тренере, погибшем в глупейшей автомобильной катастрофе, Сашка всегда говорил как об отце.
Старичок, бывший боксер, преподавал в детдоме на общественных началах. Судя по Сашкиным рассказам, он относился к редкой породе подвижников. Угадав талант в щуплом сироте, тренер мало того, что обучил его всем премудростям искусства кулачного боя, но еще и устроил в сборную города-лилипута, того самого городка, где Сашка рос в детском доме.