Чаша огня
Шрифт:
Я взглянул на Тосико. Она стояла в двух шагах от меня и неуверенно переминалась с ноги на ногу, зябко ежась на ветру. Щеки ее совсем побелели, а под глазами просматривались лиловые тени. И зачем только она увязалась за нами в этот поход? Сидела бы в Городе, в тепле, в своем Центре биологической стимуляции растений, не зная забот и хлопот. Так нет же, упросила Стива включить ее в нашу группу! Не женское это дело, вступать в схватки, стрелять, драться и пускаться в погони. Будь на то моя воля, я бы вообще запретил брать их на работу в нашу Систему. Мало ли на Земле достойных занятий, могущих украсить их, подчеркнуть их природные достоинства?.. Хотя с другой стороны, никто же не запрещает им лететь в Дальний
Я еще раз взглянул на Тосико. Она перехватила мой взгляд и вымученно улыбнулась. В это время из темного провала за ее спиной показался верх огромного рюкзака, затем весь рюкзак, и, наконец, пыхтя и отдуваясь, из расщелины вылез сам Ян Тайсон. Даже не взглянув на нас, он тут же обернулся назад, помогая вылезти Ганге. Вслед за ними появились и остальные наши товарищи. Я объявил привал. Укрывшись от ветра за громадной каменной глыбой, мы скинули с плеч свои рюкзаки, и расселись прямо на них, с наслаждением расслабляя уставшие тела. Сидели молча. Каждый стремился сохранить силы для нового подъема. Только неугомонный Тайсон, привалившись спиной к камню, рассказывал что-то в полголоса сидевшей рядом с ним Ганге. Девушка поглядывала на него, время, от времени слабо улыбаясь, но только для того, чтобы скрыть свою усталость.
Через полчаса, немного отдохнув и перекусив, мы двинулись дальше. Новый подъем оказался легче, чем прежняя дорога. Правда, сильный ветер иногда сбивал с ног, но, несмотря на это, уже через два часа мы благополучно добрались до перевальной точки, и на вершине перевала сделали новую остановку для отдыха, после чего начали последний спуск.
Неожиданно за выступом скалы открылась остроконечная груда развалин — остатки какого-то древнего укрепления, слившегося, как монолит. Устои утесов и щебень говорили о давнем разрушении. Но у самой скальной стены, вплоть до края обрыва, древние стены были кем-то восстановлены, — кладка из грубо обтесанных камней явно говорила об этом. Холодный ветер швырнул нам в лицо сырые хлопья тумана, заставил прижаться к горной стене. Невольно я замер, рассматривая открывшуюся картину монастыря, словно вынесенного Рекой Времени из глубин небытия.
За заново воздвигнутыми стенами виднелись какие-то обросшие мхом неведомые погребения; разрушенные ступени двух лестниц поднимались на скалы и вели в никуда. А дальше неприступным утесом стояли стены громоздкой постройки, сложенной из крупных блоков черного камня, казавшегося железным. Отсюда, с тропы, было трудно рассмотреть, что твориться в этой мрачной твердыне, хотя солнце стояло еще довольно высоко, а снежные короны сияли по-прежнему ослепительно-голубым заревом.
Нижняя передняя ступень монастыря была скрыта оградой. Лишь с трудом там угадывались очертания каких-то построек, стены которых незаметно сходились вверх. Зато хорошо был виден утес, возвышающийся посередине монастыря, на котором разместились три приземистых храма, словно, врезанных в скалы, и давно обрушившихся грудами неровных камней. За ними, вырастая из скального утеса, возвышалась округлая башня, черные стены которой были лишены каких-либо уступов. Только под плоской крышей, увенчанной шестами с черными хвостами яков, просматривалась череда узких, словно бойницы, окон.
Я посмотрел на своих товарищей и встретил тревожные взгляды Тосико, Тима Ларо и Рига Остина. Через минуту к нам подошли Лам Хонг, Ахмед Кади и все остальные. Сейчас нужно было принимать самое ответственное решение, от которого зависел успех всей нашей операции. Я прекрасно понимал это. Ребята ждали от меня приказа, но в душе моей появилась нерешительность. Чтобы побороть ее, я расстегнул кобуру с излучателем и сделал знак Ларо и Остину следовать
Короткими перебежками, с трудом сохраняя равновесие на скользкой тропе, мы добрались до монастырской стены, и укрылись за каменной плитой, наклонно нависавшей над пропастью. Поверхность плиты была сырой и скользкой, — клочья тумана, выносимого ветром из ущелья, оседали на ней, таяли, превращаясь в тонкую корку шершавого инея. Осторожно выглянув из-за своего укрытия, я осмотрел стену перед нами. Ограда монастыря подходила к самому краю обрыва, и нечего было и помышлять о том, чтобы проникнуть внутрь со стороны ущелья. Единственный путь, который оставался нам, — ворота, скрытые в глубокой нише у самых скал. Правда, они были настолько низки, что человек среднего роста едва бы мог пройти в них в полный рост.
— Что будем делать? — тихо спросил Остин, внимательно наблюдавший за мной. — Если пойти на пролом, наделаем много шума. Тогда ни о каком факторе внезапности не может быть и речи. Там, — он кивнул в сторону монастыря, — переполошатся все.
Я согласно кивнул.
— Вначале нужно обезвредить тех, кто может находиться во дворе монастыря, — уверенно сказал Тим Ларо. — Хорошо бы взобраться на стену и кинуть внутрь пару шашек с парализующим газом, а заодно оценить обстановку. Отсюда все равно ничего не видно, и мы будем действовать вслепую.
— Верно! — согласился я. — Значит, план действий будет таков: кто-то из нас троих заберется на стену и запустит во двор парализующий газ. Одновременно с этим остальные выбивают ворота, и мы все врываемся внутрь ограды. Действовать необходимо предельно осторожно и максимально быстро. Возражения есть?
— Да, только одно, — сказал Тим Ларо. — Маневр с газовыми шашками нужно поручить Ламу Хонгу.
— Почему?
— Ну, во-первых, он самый маленький и самый незаметный из нас, — охотно объяснил Тим, — а во-вторых, у него это получиться лучше, чем у кого-то из нас. Он прирожденный скалолаз.
— Согласен, — кивнул я. Обернувшись, сделал призывный знак Ламу Хонгу.
Маленькая фигурка тут же отделилась от скалы и кошачьими прыжками кинулась к нам, неизвестно как сохраняя равновесие на скользких камнях. Тим Ларо тем временем не спеша, распаковал свой рюкзак, и достал оттуда два небольших, выпуклых снизу диска — газовые шашки. Через минуту Лам Хонг достиг нашего укрытия, сел на камни рядом, тяжело дыша. Тревожно осведомился:
— Как дела?
— Дела неважные, Мышонок, — хмуро отозвался Тим Ларо, аккуратно протирая рукавом куртки вспотевшую поверхность пластмассового диска.
Заметив в его руках газовую шашку, Лам сразу все понял. Осторожно поинтересовался:
— Будем брать штурмом?
Тим Ларо отложил в сторону шашку, внимательно посмотрел на него, затем перевел взгляд на меня. Я утвердительно кивнул. Похлопал Хонга по плечу.
— Вся надежда только на тебя!
— Вы это серьезно? Без шуток?
— Какие могут быть шутки в такую минуту, Мышонок! Видишь, какая стена? Проникнуть внутрь монастыря можно только через ворота, которые, сам понимаешь, никто не собирается гостеприимно распахивать перед нами. Значит, придется прибегнуть к излучателю. А во дворе наверняка есть люди, и они тут же забьют тревогу, и вся наша операция провалится.
Дальнейший план действий объяснять Ламу не пришлось. Он остановил меня протестующим жестом руки.
— Понятно! Нужно забраться на стену и кинуть им этот «подарок»? — Хонг указал глазами на шашку, лежавшую на коленях у Ларо.
— Да. Мы подумали, что ты справишься с этим лучше других.
Лам выглянул из-за нашего укрытия и быстрым взглядом окинул монастырскую стену.
— Что? Страшновато? — добродушно усмехнулся Остин.
— Нисколько! — холодно возразил вьетнамец. — Для Лама Хонга нет ничего невозможного!