Чаша отравы
Шрифт:
— Обоснование?
— Напоминает, что при совке квартиры под одну гребенку всем бесплатно раздавали — так, что даже путали их. Опасный месседж для новых поколений. И то, что без проверки документов и досмотра на самолеты пускали. Плюс атмосфера спокойствия и уверенности всех, всеобщего достатка.
— А, ну, если так. Ладно, пусть римейк... Фиксируем.
— «Укрощение огня».
— Хоть и про покорение космоса, но чистая коммунистическая пропаганда. В топку. Пусть смотрят «Космос как послушание».
— Фиксируем... По ходу дела, всё зарубим, кроме «полочных» и
— Всё равно, по инструкции, нужен индивидуальный подход.
— Эх, сколько же еще перелопачивать?
— На несколько сот рабочих дней. А что вам не нравится, господа эксперты? Платят повышенную ставку, да еще надбавку за незразглашение, то бишь секретность...
— Да нет, нормально. Это что же, получается, скоро у нас будет майдан, как на Украине? Ну, раз такая декоммунизация грядет?
— Не нашего ума дело. Наверху виднее... Ладно, давайте, что там дальше?
— «Гостья из будущего».
— Запрет.
— А где там политика, позвольте полюбопытствовать?
— А вам что, красных флагов над Кремлем в 2084 году мало? И, пусть и лубочных, но картинок того самого коммунизма?
— В принципе, да, если так...
— Дальше идем.
— «Броненосец Потемкин».
— Запрет, однозначно.
— Не перебор ли? Признан лучшим фильмом всех времен и народов, его изучают во всем мире.
— Содержание перевешивает все регалии. Сказано же в инструкции — не обращать на них никакого внимания.
— Ясно...
— «Белое солнце пустыни».
— Запретить. Сам автор в перестройку жалел, что снял такое.
— «Скворец и Лира». Кстати, «полочный» фильм.
— Запрет. Он оказался на полке не за антисоветчину, а именно за то, что пытался предупредить об опасности разложения СССР изнутри, через внедрение сознательных противников коммунизма в общественность, в научные круги. Тогда влияния тех, кого нужно, в принципе, уже хватало, чтобы такое остановить. Придумали и сфабриковали видимый повод, что якобы Орловой не понравилось, будто слишком старо выглядит.
— Ясно... «Агония». Тоже, между прочим, «полочный».
— То же самое. На мой взгляд, недопустимо ярко воплотил месседж о вырождении и бесперспективности монархии. И это на фоне роста интереса к той эпохе. Тогда — и сейчас, кстати. Причем вне зависимости от последующего личного поведения Климова, в перестройку. Поэтому — запрет.
— «Война и мир».
— Ну-у-у... Думаю, можно оставить.
— Ура, хоть что-то.
— «Звезда пленительного счастья».
— Запрет. Хоть и исторический, но показано стремление к этой... как ее там... свободе... Мятежники опять же героизируются. Оно нам не надо.
— Фиксируем...
После завтрака, когда Рональд и Сильвия пошли загорать и плавать в открытом бассейне, Бутчер-старший и Беляковы, извинившись перед ними, уединились и уселись в мягкие кресла на кормовой палубе.
Лакей принес виски со льдом.
— Нам предстоит наметить черновые сценарии дальнейших перемен. Ну, в смысле
— О-кей.
— На подготовку к войне с Китаем... — начальник КОКСа покосился на американца, — ну, или, по крайней мере, инфраструктуры под натовско-японский контингент... сейчас потребуются огромные вложения. А экономику и так корежит от этих карантинных мер. Да, приток наверх усилился, но всё же общий базис ослабел. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы поступление благ российским владетелям оскудело, стало меньше... И при этом мы обязаны обеспечивать постоянный вывоз капитала из страны и его концентрацию в глобальном центре. А это значит, что нужно...
— Усилить обезжиривание простейших, — жестко сказал Влад. — Резервов еще много, надо активнее обдирать этот глубинный народ, месить, делать из него фарш.
— Ну, в общем, ничего другого и не остается, — согласился отец. — Не развивать же промышленность... А льготные займы? А смягчение санкций, в том числе по доступу к кредитным линиям?
Глянул на Бутчера.
— Эндрю, вы начните, а мы посмотрим, — неопределенно ответил тот.
— Значит, обезжиривать, — продолжил генерал армии. — Будем поднимать налоги, акцизы, сборы, тарифы, сокращать социальные расходы, вводить новые штрафы, изымать имущество, обязывать как можно чаще сдавать платные тесты на вирус. И цены — раз фактически все торговые сети и производители завязаны в один клубок, то дадим команду комплексно. Обоснования придумают — проблемы с производством, нехватка гастарбайтеров, внешнеэкономическая конъюнктура. Будем содействовать постоянному повышению цен на жилье кредитной накачкой, демонстративно проявляя заботу, той же льготной ипотекой, а в итоге чтобы всё только росло и росло. Средства у биомассы будем изымать в необходимом, рассчитанном заранее объеме. В любом случае, за всё заплатят нищеброды. Сейчас — деньгами, потом — кровью. А что им еще остается?
— Действительно, что? — засмеялся Скворцов. — Они не возражают. Даже если мы миллионы сделаем бомжами и выкинем из квартир без предоставления коек в общагах, это быдло, как и положено, будет лишь мычать. И мысли у него не возникнет что-то вякнуть. Значит, наше наступление на простейших ограничивается не их способностью к сопротивлению, а только лишь целесообразностью с нашей стороны. Да и какие, к черту, способности, если у них нет даже желания. Что захотим — то и сделаем, когда надо будет.
— Да! Выпьем за это! — сказал Беляков-старший.
Все трое чокнулись бокалами.
— Заодно избавили от страха тех, кто правильно осваивает средства, — напомнил начальник КОКСа. — То есть освободили от ответственности за коррупцию, если будет установлено, что соответствующий эпизод имел место вынужденно. Это значит, что государство будет решать отдельно в каждом конкретном случае, привлекать или нет.
— Мои друзья по «Детям Молний» в восторге! Это расширит их возможности!
— Скоро разрешат охоту на краснокнижних животных — в виде исключения такую привилегию по закону дадут владетелям, — добавил Беляков.