Чаша отравы
Шрифт:
— В чем это выразилось? — поинтересовался Денис.
— Раньше общество делилось на две неравные части. На очень небольшую прослойку тех, кто жил по-настоящему, в полную, так сказать силу, сверхбогато, определял судьбу всего общества, причем в своих узких интересах. И на огромные массы тех, кто служил для этой правящей прослойки почвой, топливом, навозом. И все, кто принадлежал этой массе, должны были жертвовать «лучшим людям», то есть правящему классу, свои силы и свою жизнь. В том числе в самом буквальном смысле — сражаясь на войнах, межклановых и межгосударственных, за интересы элит. И вот однажды в этой стройной системе образовалась брешь. Впервые в истории человечества к власти пришли силы, нацеленные на удовлетворение интересов всего общества в целом, без его деления на тех, кто владеет всем, и тех, кто обязан удовлетворять их прихоти. И, соответственно, они сразу применили к управлению обществом принципиально иной подход. Речь вот о чем. Классовое общество естественным образом культивирует случайность, то есть выступает за то, чтобы разные люди и их сообщества делали правильные дела, а конкурентный отбор без всяких гарантий выявит лучшего. То есть это — хаос. Он будет даже при предельно консолидированном капитализме, фашизме, поскольку в классовом обществе в любом случае всё подчинено
— В какой-то степени ты прав, — согласился Игнатенко. — Главное, чтобы сами эти силы не злоупотребляли, не перерождались.
— Разумеется. Но в любом случае классовое общество должно быть ликвидировано. Если раньше это было практически невозможно по объективным причинам... Были, как я уже говорил, попытки, с той или иной степенью успешности, в итоге разгромленные... То сейчас это не просто можно, но и нужно. Без социализма уже нет развития. У разделенного, у классового общества слишком много принципиально неустранимых недостатков. Например, неприемлемо то, что величина получаемого зависит не от личных усилий, не от таланта, а только лишь от происхождения или везения. Те, кто действительно преуспел, как правило, не трудились вообще. То есть на привилегированных постах, в принципе, может быть кто угодно, при должной подготовке. От врожденных способностей это не зависит. Просто классовому обществу нужно, чтобы были те, кто исполняет, и те, кто правит массами. Если есть какие-то истории получения славы и богатства собственными усилиями, то это просто потому, что они на виду. Расскажут об одном таком, а о тысячах тех, кому не повезло, мы не узнаем никогда.
— Тогда кто гарантированно преуспевает в классовом обществе? — уточнил Денис.
— Только тот, кто определяет судьбы других. А такой статус либо завоеван в конкурентной борьбе, либо преподнесен на блюдечке. Да, это очень важно — социальное положение зависит не только от ума и квалификации. Порой это лишь необходимое условие, но и то такие люди могут быть лишь экспертами под началом привилегированных лиц. Высококвалифицированный и предприимчивый может рассчитывать максимум на несколько сот тысяч рублей в месяц. Многие владельцы капитала стали таковыми благодаря не соответствующим качествам, а совершенно иным факторам. А огромное количество тех, кто имеет те же качества, не могут уже ни на что подобное рассчитывать. Очевидно, что статус зависит от уже имеющихся ресурсов в виде капитала, связей, родственных отношений. Так ведь? Я прав?
Все согласились.
— Классовое общество говорит всем — «либо грызи, либо терпи», и без всякой альтернативы. На самом деле наиболее прагматичны именно сторонники коммунистов. Согласно объективным расчетам по методам теории игр, для среднего человека, со средними способностями и средними стартовыми условиями наиболее выгодно то, что предлагает социализм. Особенно развитой социализм, в распоряжении которого уже есть мощные производительные силы. Экстремальный период становления и обороны от врагов не берем, но именно его любят вспоминать недоброжелатели. Большинство при социализме в любом случае будет лучше обеспечено, у людей никто не будет отбирать последнее, чтобы концентрировать у хозяев, потому что хозяевами будут все. Вот что писатель Иван Ефремов сказал устами своего героя, я помню это наизусть: «Окончательная победа идеологии коммунизма неизбежна. "Почему?" – наверное, спросите вы. Я отвечу: потому, что никакая религия или другая идеология не обещает равной жизни на Земле каждому человеку — сильному и слабому, гениальному и малоспособному, красивому и некрасивому. Равной со всеми в пользовании всеми благами и красотами жизни теперь же, не в мнимых будущих существованиях, не в загробном мире. А так как человечество в общем состоит из средних людей, то коммунизм наиболее устраивает подавляющую часть человечества. Враги наши говорят, что равная жизнь у слабых получается за счет сильных, но ведь в этом суть справедливости коммунизма».
— Верно сказано, — оценил Гена.
— Правда, несмотря на то, что это очевидно, массы, прежде всего низы, эксплуатируемые, находятся во власти иллюзий. Они клюют на удочку, что каждый якобы может чего-то достичь, если станет высококвалифицированным, если будет «вертеться». Но ведь все не могут занимать «вкусные» должности, все не могут быть бизнесменами и звездами. Так что тут придется смириться с жестким разделением по социальным ролям — причем не только на период рабочего времени. Это разделение не только профессиональное, а институциональное, где права и возможности разных групп принципиально различаются.
— Сословное общество? — уточнил Денис.
— Именно оно. То, что сейчас активно строится в России. Нынешнее государство в момент своего становления отобрало у народа созданное его трудом богатство, а теперь говорит, что никому ничего не должно, что не будет кормить тунеядцев и раздавать халяву, как при социализме. Но какие же это тунеядцы, ведь они наследники тех, кто создал все эти общие богатства?! Несколько поколений создали своими руками свою собственность, чтобы с нее иметь блага, не отнимая ни у кого. При социализме как раз никто халяву не получал, не было таких, кто не работал, а имел богатства. А как только социализм убили, то оказалось, что эту общую собственность могут, разделив ее между собой, иметь только отдельные лица, причем те, кто ее не создал своим трудом. А если кто-то говорит, что эти богатства никогда и не были собственностью людей, то как он объяснит, что раньше всем без исключения на жизнь хватало, и жилье массово давали, а сейчас нет? Люди живут всё хуже и хуже, а сверхбогачи наращивают своё состояние на десятки процентов в год! Да, государство никому ничего не должно, оно не просило никого рожать, оно советует всем кушать макарошки и лечиться корой дуба. Но вот государству десятки миллионов людей почему-то должны многое. Вернее, не
— Да, — сказал Игнатенко.
Остальные кивнули.
— И это, на твой взгляд, неустранимо в рамках нынешней системы? — сказал Денис.
— Да. Все проекты по улучшению общества в рамках капитализма заведомо бесполезны и бессмысленны. Загнивание будет усугубляться. Единственный выход — переосмыслить пройденное и вернуться к советским принципам уже на новой технической основе. Но с сохранением главного — чтобы никогда одни не служили топливом для других. А для этого нужно, чтобы стержень, фундамент экономики находился в солидарной собственности всех. И это позволит обеспечить всем достойный уровень жизни. А дополнительную частную инициативу, если и допускать, то только под широким общественным контролем и за счет самих инициаторов, а не за счет паразитирования на госсекторе, как это было в период разложения социализма. Сейчас, как вы понимаете, всё это бесполезно, без кардинального изменения строя ничего хорошего добиться не получится. Система налажена так, чтобы обеспечивать гарантированное высасывание ресурсов с низов и концентрацию в верхах. Короткий период все кормились за счет природных ресурсов, и даже народу какие-то крохи перепадали, но краник перекрыли, теперь народ — «новая нефть». Но государство, которое только отнимает жизненно необходимое у большинства ради роскоши меньшинства, не имеет никакого права требовать от большинства ни принесения жертв, ни молчания по поводу всего этого.
— Согласен, — подтвердил Гена.
— В общем, мы видим, что элита не живет той жизнью, которую уготовила народу. Не ест те самые макарошки. Когда им говорят, а вот если бы с вами или вашими близкими это произойдет, то те поднимают на смех задавшего такой вопрос и заявляют, что на глупые вопросы не отвечают, что это им не грозит. Ну, а потом так случается, что их восставший народ истребляет. А спустя десятилетия над ними начинают плакать. А над теми, кто когда-то страдал от их действий, почему-то нет.
— А отчего бывает революция? И почему произошла Октябрьская? — поинтересовался Рахим. — Кстати, спасибо, что посоветовал книгу про Фрунзе, про то, как в Средней Азии борьба шла. Дочитал, очень интересно. Даже стыдно, что простых вещей не знал, и про свои края тоже...
— Хороший вопрос, очень обширный, для ответа на него можно горы научных трудов написать. Ну, если в общем, то можно утверждать, что настоящая революция — это естественный результат системного, фундаментального кризиса. Это смена общественной формации, а не просто переворот, когда одни лица во власти сменяют другие. Это смена принципа построения общества. В эпоху, когда началась концентрация капитала, когда стал формироваться империализм, открылись двери для социалистической революции — то есть для обращения всех средств производства в собственность народа, чтобы все люди получали то, что нужно для жизни и развития, чтобы общество развивалось отныне не хаотично, а по разумному плану, в интересах опять же всех людей. Но это не значит, что новые силы придут автоматически. Предстоит тяжелейшая борьба нового с отживающим, которое отчаянно сопротивляется. Ленин указывал на слабое звено в цепи мирового империализма. Да, марксизм говорит, что пролетарская революция происходит в передовых странах. В известной степени, но не в целом, это применимо было и к России — столица, где и решался вопрос о власти, была очень развитым промышленным регионом, с высочайшей концентрацией капитала, где были массы сознательных рабочих — к тому же призванных в армию и на флот, то есть с оружием в руках. А остальная Россия — отсталая, с огромными бедными крестьянскими массами, с примитивным трудом на земле. Эти бедняки-земледельцы стали союзниками восставших рабочих на бескрайних российских просторах. И, что еще очень важно, буржуазия была относительно слабой, не успела должным образом развиться. Таким образом, в России социалистическая революция стала возможна в условиях, когда в процесс свержения отжившей политической системы, то есть феодальной, царской, вклинилась сила, нацеленная на полное и бескомпромиссное преодоление классового деления. Там, где буржуазия крепка, взяла власть уверенно, такого не могло произойти — пример Германия восемнадцатого года. Или, как вариант, силы, нацеленные на бесклассовое общество, могут доминировать в процессе освобождения от иностранной оккупации, свержения какого-нибудь диктаторского режима, причем свержения действительного, а не как у нас будет при Увалове, имитации, перезагрузки этой же самой власти. Ну и, конечно, субъективный фактор — сплоченная партия гения Ленина, партия людей отчаянных, бескорыстных, не стремящихся к эгоистическому господству, к богатству, готовых к смерти и страданиям за великую идею. Такие люди нужны как детонаторы, чтобы столкнуть застывшие общественные процессы или же правильным образом вырулить из кризисов. Вот все эти уникальные предпосылки сложились воедино и привели к тому, что именно тогда и именно у нас впервые произошла социалистическая революция. Так что вот так — в эпоху империализма будет или дальнейшая, ничем не ограниченная концентрация капитала, вплоть до его тотальной транснациональной консолидации, фашизации, что мы сейчас и наблюдаем. Или социалистическая революция, возможная, в принципе, на любом этапе — лишь бы соотношение сил было соответствующим... Рахим, тебе понятно? Базовые понятия я тебе раньше разъяснил.
— Да, понятно...
— Хорошо. Что еще можно отметить? Октябрьская революция свершилась при переходе от архаичных социальных форм к тем, которые присущи буржуазной формации. Это произошло в стране, где такой переход во многом запоздал — и, соответственно, созрел потенциал для начала движения к более совершенному социальному устройству, чем капитализм. Потенциал этот реализовался в лице диктатуры пролетариата. В условиях тотального краха отжившей абсолютистской системы верх взяли самые прогрессивные силы, нацеленные на максимально радикальный эгалитаризм, вплоть до полного отрицания капиталистической формации и классового деления общества. А силы, олицетворяющие буржуазную систему, в тот момент оказались относительно слабы — в отличие от той же Германии спустя год. Пролетарская революция в России стала немедленным продолжением, дальнейшим развитием буржуазной революции, решающей общедемократические задачи, которая та решить не смогла и не захотела.