Чаша отравы

Герасимов Игорь Владимирович

— Почему так? — с недоумением произнес Денис.

— Зависит в значительной мере от самого человека, от его изначальных морально-психологических установок. От того, насколько он зрел и независим. Есть люди, желающие жить только среди равных, сообща. А есть те, кто жаждет жить непременно за счет другого. Неважно, ближнего или дальнего. Превратить его в топливо для себя. Забирать, ничего не давая взамен. Такие всегда будут выступать за классовое построение общества, вне зависимости от собственного реального места в этом обществе. Они всегда будут ненавидеть и коммунистов, и социализм, и такие страны, как Белоруссия, Китай. Даже не формулируя явно, какие у них накопились претензии, просто будут органически не переваривать. Это практические наблюдения из жизни. Вот один и тот же человек — в обществе угнетения он, даже если внизу, не будет бороться. Он будет демонстрировать рабскую лояльность режиму, что-то вещать о врагах, которые хотят баламутить народ. Откажется

от самоорганизации, утверждая, что только частник и государство вправе организовывать массы. В Белоруссии же именно такие выходят на улицу, организуются в дворовое сопротивление, причем очень охотно, и не говорят почему-то, что их хата с краю. Четкое иерархическое мышление. Антинародная власть, имеющая низы по-черному, для них своя. А та, которая не изгаляется над простыми людьми, а лишь обороняется от явно незаконных атак, — чужая. Ее надо во что бы то ни стало свергнуть.

— Да, я много таких встречал, — согласился Игнатенко.

— Понимаете, друзья, есть люди, которые так и не взрослеют, которые так и остаются на уровне жестокого детства человечества. И еще у них, приземленных, жаждущих роскоши и власти, порой хватает наглости называть взрослых во всех смыслах людей идеалистами, оторванными от реальности, блаженными, — заметил Иван.

— Соглашусь, — сказал Денис. — Рабы и свободные. Так?

— Да, разумеется. На самом деле только тот свободен по-настоящему, кто бескомпромиссно отказывается выполнять волю антинародной власти и влиятельных людей. Даже если за это придется дорого заплатить. Знаете, порой бывают такие обстоятельства, в которых подавляющее большинство готово умереть, но не ослушаться приказа какого-нибудь властного антинародного субъекта. Даже если выполнение его воли тоже влечет реальный риск для жизни. Но на самом деле только тот, кто отбросил этот иерархический страх, является свободным. Увы, многие готовы умереть, лишь бы не поднять руку на того, кто причинил ему непоправимый ущерб.

— Я вот не таким оказался. Перед глазами до сих пор стоит взгляд этого ублюдка, когда я в него всаживал пули... — вспомнил Дашкевич. — У него так и не появилось страха, только изумление — как, мол, низший осмелился решиться на такое. Во мне, простом обывателе, находящемся во власти либеральных иллюзий, это страшное злодейство словно пробудило генетическую память предков-партизан. Дед и бабушка, оба заслуженные учителя Белорусской ССР, в ранней юности в отряде Машерова воевали. Потом поженились, у них два сына родились, Валя и Петя.

— Ты правильно сделал, Денис. Только так и надо поступать, — прокомментировал Смирнов. — На самом деле один из ключевых компонентов яда, отравляющего общественное сознание разделенного, плохо устроенного общества, — это страх. Страх перед «высшими», готовность угодливо склониться перед ними, признать их теми, кто вправе решать твою судьбу в своих интересах. Слепое доверие, готовность рабски повиноваться тем, кто угнетает, грабит, убивает, насилует. Другой компонент яда — это желание каждого быть самому за себя, а еще хуже — попытаться возвыситься за счет остальных, за счет слабого, урвать что-то себе. Еще один компонент — недоверие, неприятие тех, кто бескорыстно готов помочь, протянуть руку, кто предлагает объединиться ради общих интересов. Но есть и противоядие — осознанное отрицание этих компонентов. Сплочение в единый коллектив, свободный от грызни за эгоистическое личное благо, от грызни за ранг, дающий возможность решать судьбы других в своих интересах. Коллектив тех, кто твердо и безоговорочно решил заботиться о всеобщем благе, кто своими считает всё человечество. Да, именно так — даже не только своих ближайших товарищей, уже объединившихся, но и тех, кто еще не с ними. Не семью, не нацию, а всех разумных существ. За исключением, конечно, тех, кто сам идет против разума, добра и человечности. Те, кто за всеобщие интересы, за равенство, и сами исцелятся, и начнут исцелять других. Пойдет обратный процесс очищения ноосферы от яда. Как доказал марксизм, это свойство — когда коллективные интересы совпадают с интересами человечества в целом и социального прогресса — присуще прежде всего рабочему классу, классу людей труда. Это показал и опыт общины Джонса, членов которой истребили власти США. И пролетариат России, впервые в истории создавший государство, которое начало вытаскивать человечество из бездны инферно. Сейчас СССР нет, но жива память о нем, и с нами его бесценный исторический опыт.

— Да... Опыт действительно бесценный. Словно прорыв в какую-то иную реальность, иное измерение... — согласился Гена.

— Это ни с чем не сравнимое чувство, — добавил Иван. — Чувство подлинной безграничной свободы. Чувство абсолютной безопасности. Полная защищенность от хищной воли какого-то частного лица, жаждущего поиметь что-то за твой счет для себя лично. Невозможность стать жертвой чьего-либо произвола. Невозможность быть лишенным элементарных жизненных благ. Ощущение истинного хозяина — когда всё вокруг твое, а не чье-то. Когда ты полноправный владелец, равный

со всеми. А кого корежит от такого — тот носитель социального яда, уносящего общество в бездну инферно. Инферно, при котором порядки как вот у нас сейчас. Когда власть тебе открыто заявляет, что ты никто, что у тебя нет и уже никогда не будет никаких прав. Когда тебя в любой момент сильные мира сего могут раздавить одним пальцем.

— Значит, для противостояния этому инферно нужно на каждом уровне, мировоззренчески, ментально отвергать социальный эгоизм и иерархическое сознание, иерархический страх и иерархические искушения, — сказал Денис. — Верно?

— Отлично сказано, абсолютно верно, — похвалил Смирнов. — И в тебе это было изначально. То, что ты захотел предупредить людей, как действуют преступники-вымогатели, то, что для тебя подобное стремление было естественным. Да, ты тогда не знал о реальных последствиях, но тем не менее. Во многих из нас это скрыто, надо только дать этому ход. Надо уметь ненавидеть любые схемы, любые механизмы, которые служат для отъема у одних людей благ и возможностей в частную пользу других людей или групп. Не проходить мимо, бороться против такого, где бы то ни было. Бороться ради любви. То есть полюбить весь мир в целом, всё человечество, его неистребимое стремление к восхождению. Люди, лишенные такой любви, беззащитны перед искушениями, ложью и страхом. А люди, ею наделенные, — рано или поздно, не боясь ничего и никого, уничтожат всё это инферно и обезвредят его носителей. Даже если многие и сами падут в битве с тьмой. Но даже павшие останутся с нами и будут жить вечно в сознании благодарного будущего человечества, очистившегося от зла, преодолевшего классовое разделение, сокрушившего господскую иерархию, устремившегося к звёздам.

— Да, золотые слова, — произнес Рахим.

— Чтобы сокрушить систему, где все, находясь в ней, холуйски служат единому центру, концентрирующему блага и власть наверху, нужно стать внешним по отношению к этой системе. Внешним мировоззренчески и ментально, как правильно сказал Денис. Провозгласить нормы элементарной человечности и следовать им публично, объединяться и кооперироваться с такими же. Как минимум стараться не причинять вред друг другу. Демонстрировать сознательный отказ от стремления возвыситься и презрение к тем, кто так поступает. Без страха объявить преступной и подлежащей уничтожению любую систему, где одни служат топливом для других. Да, будут гонения, людей будут сажать и даже уничтожать, но за ними — будущее.

— Правда, по моим наблюдениям, сейчас в России представители низов норовят жить за счёт другого, потому что нормальная жизнь для большинства, по сути, невозможна только лишь за счет собственного зарплатного дохода, — сказал Гена. — Ведь чтобы обычный человек, не допущенный к кормушке, хоть как-то выживал, он должен в большинстве случаев получить в наследство от близких людей то, что этому близкому человеку дала когда-то Советская власть как долю от всеобщего совладения, от тех времен, когда все были хозяевами. Например, квартиру. Доходит до ужасного — когда человеку объективно становится выгодно, если, например, его родители побыстрее умрут. Мертвые они принесут больше материальной выгоды, чем живые. Такое сплошь и рядом, особенно там, где недвижимость в цене.

— Мне кажется, народ не воспринимает умом надвигающуюся беду, и большинство по-прежнему будет друг друга жрать, — добавил Денис. — Сейчас до масс не достучаться. Низы не умеют рассчитывать отдалённые последствия. А верхи всё чётко просчитывают на много шагов вперёд, они — не класс в себе, они как раз класс для себя. И поэтому реальные массовые подвижки будут, когда конкретно накроет.

— Да, всё так. И всё же есть надежда, — подвел итог Смирнов. — Потому что реальные люди, попав в ситуацию, когда надо сдать жизни суровый экзамен, проявляют лучшие качества. Демонстрируют готовность переосмыслить всё. И начать преодоление, начать самоотверженно бороться за звездное будущее человечества. Поэтому ничего не потеряно. Всё впереди. Мы не одни. Мы все вместе обезвредим эту отраву.

Москва, 16 января 2021 года

Подполковник КОКСа Харитон Лыба проснулся в каком-то странном состоянии. Наверное, это после вчерашней вечеринки, подумал он.

Чувствовалось похмелье, причем довольно сильное, ломающее, выворачивающее. Такое, какое он давно не ощущал.

Подсунули гнилую бодягу вместо проверенного коньяка и водки? Маловероятно, но, конечно, в нынешнем обществе всё возможно...

День рождения отметили хорошо. Заскочил даже сам генерал-лейтенант Скворцов. Сейчас он в Москве, хотя в последнее время у него постоянно какие-то загранкомандировки. То ли в Британию, то ли в Штаты. Буквально не вылезает оттуда... Приехал и ближайший коллега, который давненько не появлялся в главном здании, — Леша Савельев, он же Жаров, несостоявшийся коммунистический вождь и химик-токсиколог — тоже вроде бы не очень успешный в этом качестве, любитель. Произнес красивый тост, пожал руку, преподнес в качестве презента конверт с деньгами.