Часовые времени
Шрифт:
«Блок. Все-таки блок, - с тоской подумал Белугин. – Над ее памятью кто-то хорошо поработал. Допускаю даже, что весь этот рассказ является лишь заложенной фальшивкой. Ищите, дорогой товарищ Эжен, неизвестного с печаткой! Хоть до скончания века. А на самом деле это, скажем, вообще женщина. Черт побери, и ведь не надавишь на эту несчастную девочку – опять, поди, как в поезде в отключку выпадет. А то и еще чего похуже».
– Что ж, буду надеяться, что потом ты вспомнишь все в деталях, - сказал Евгений как можно более мягко. – Интересно будет пообщаться… с коллегой.
–
– Ты просто устала. Или перенервничала. Давай пока оставим эту тему и сосредоточимся на чем-то другом…
– Я не сумасшедшая! – возмутилась девушка. – Почему ты со мной так говоришь? Подумаешь, забыла автора каких-то идиотских закорючек. Если хочешь знать, то мне на них наплевать. Вот так!
– А я разве спорю?
– Вот и молчи!
– О, женщины, имя вам – вероломство! – патетично произнес Белугин, показушно закатил глаза и страдальчески вздохнул с надрывом, дрогнув губами. Ольга еще несколько мгновений прожигала его гневным взглядом, но, в конце концов, не выдержала и рассмеялась, откинув голову назад.
– Фигляр!.. Иди лучше позови с улицы Павла, нам нужно кое-что обсудить с ним. Требуется раздобыть коляску извозчика, организовать наблюдение – ну все, как обычно.
– Павла?
– Это тот, что постарше. Без татуировок, – Ольга ехидно усмехнулась. – Смотри, не перепутай.
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа. – Евгений легко поднялся с места и шагнул к выходу. – Надеюсь, «студента» зовут не Петр? – спросил он, задержавшись на секунду в дверях и возвращая подруге насмешливую улыбку.
Глава 10
Глава 10
Алексей. 1942
– Прежние документы я забираю. Ни к чему тебе с этой липой ходить. Вот, возьми новые. – Владимир Афанасьевич Седов, лысоватый круглолицый мужчина лет эдак пятидесяти с хвостиком, в полувоенном френче без знаков различия, столь любимого Самим и его окружением фасона, дождался, пока Белугин раскроет красную книжечку удостоверения и с искренним доброжелательством в голосе поинтересовался – Что-то не так, сынок?
– Сержант госбезопасности? Всего лишь?
– А ты что думал! – Владимир Афанасьевич мигом скинул маску добряка и смотрел волком, рыча тоже вполне так натурально. – Какой из тебя, сопляка, капитан гэбэ? Это ж на армейский ранг полковник! Полковник! Ну-ка, подойди к зеркалу – вон, в том шкафчике на дверке имеется, и посмотри – только внимательно! – где ты там полковника увидел? Совсем там у вас охренели, как я погляжу, лепят всякую туфту, словно мы все поголовно идиоты. Да тебя первый же мало-мальски грамотный оперативник в пять минут на чистую воду вывел. Думать надо! Так что, - Седов успокоился так же быстро, как и взорвался, - походишь в сержантах, не развалишься. А я покамест погляжу на тебя со стороны, что ты за птица. Будешь делать все как положено, так и быть, накинем тебе «геометрию» побольше. Ну а нет…
– Разжалуете?
– Зачем же, просто вернем тебя туда, откуда взяли, и делу конец, -
Алексей нервно сглотнул. В памяти еще свежи были не слишком приятные воспоминания о том, как его допрашивали на Лубянке. Куда там тому армейскому особисту! Нет, здесь звери работали матерые, опытные.
– …Значит, вы утверждаете, что некий майор военной разведки по фамилии Фурсов добровольно вручил вам вот этот предмет, а затем попросил передать его полковнику Косиванову? Я правильно вас понял?
– Да.
– Очень хорошо. И что находится внутри, вам неизвестно?
– Я уже говорил, нет. Товарищ следователь…
– Что-о?! Какой я тебе товарищ, иуда? Гражданин следователь! Понял?.. А теперь расскажи, гнида, кто тебе на самом деле поручил произвести террористический акт против ответственного работника ЦК.
– К-какой теракт, о чем вы, това…гражданин следователь? Мне никто ничего такого не поручал!
– Замечательно. Тогда как вы объясните тот факт, что в пакете обнаружена записка, где говорится…
Да, подставил его Фурсов. Грамотно подставил. Обвел вокруг пальца. Напрасно, видать, Белугин думал, что разведчик не обратит внимания на шероховатости и нестыковки в его «легенде». Ох, напрасно! Каждое слово, каждый жест, мельчайшая оговорка – все нашло отражение в бумаге, что хитрец-майор подложил в якобы сверхважный пакет.
Причем сам же Алексей его честно и притащил в расположение советских войск! Ну а контрразведчики мигом соорудили на ее основе такое дело, что впору или самому пистолет с одним патроном просить, или, что более правдоподобно, учитывая царящие в этом времени нравы, ждать короткого приговора военного суда, что с радостью отправит к стенке вражеского шпиона.
А он-то, в придачу ко всему, еще и язык распустил – начал требовать встречи с товарищем Седовым, тем самым доверенным человеком покойного комиссара Ведерникова. Ох как следователей этим обстоятельством обрадовал! У них тогда, похоже, разве что слюнки не потекли. Это ж на какой уровень сразу замахнуться можно было – фашистский шпион-диверсант жаждет увидеться с высокопоставленным партийным работником, входящим в орбиту Самого… Чуете? Ага, все верно, попахивает заговором с целью покушения на жизнь горячо любимого вождя народов. Не меньше!
Правда, когда о деле Белугина известили Москву, из-за облаков государственного Олимпа на излишне ретивых служивых грозно рыкнули и приказали немедленно отправить Алексея и все имеющиеся материалы в ЦК. Да так, что для транспортировки «шпиона» выделили «дуглас» и сопровождение из целой эскадрильи истребителей. А в салоне с Белугина не спускали глаз сразу пятеро вооруженных до зубов «волкодавов».
Ну а затем две мучительно долгих недели Алексей судорожно отбивался от следователей на Лубянке. И только потом, когда он уже мысленно попрощался с жизнью, его привезли в какой-то особняк на окраине Москвы, где обитал товарищ Седов. Привезли ночью, в машине с задернутыми шторками, так, чтобы пассажир не запомнил маршрут движения и не узнал, где именно находится.