Часовые времени
Шрифт:
– Что?! – Владимир Афанасьевич смотрел люто, того и гляди взорвется. Народ, судя по всему, просек ситуацию и вокруг их машины мигом стало пусто. И правильно, начальственный гнев – штука малоприятная. – Говори, хватит сопли жевать!
– Жив он, - отвел глаза Агафонов. – Но лучше вам самому пройти и посмотреть. Там доктор хлопочет. Вроде не смертельно.
– Зараза! – смачно припечатал Седов. – Еще раз начнешь мне лапшу на уши вешать, сгною! А ты что расселся? – переключился он на замершего Белугина. – Ноги в руки и за мной. Да не трожь ты автомат, сколько раз повторять надо?!
Алексей торопливо выбрался наружу. Шагнул следом за Владимиром Афанасьевичем
– Замри, сука! – резко сказал Агафонов.
Седов посмотрел на Белугина искоса, через плечо. И взгляд этот Алексею безумно не понравился. Так смотрят, когда решают твою судьбу. Вот моргнет он сейчас и верный нукер мигом прострелит башку незадачливому хронопутешественнику. По спине пробежал нехороший холодок.
– Ничего не хочешь мне сказать? – деловито осведомился Владимир Афанасьевич.
Алексей стиснул зубы. А вот хрен тебе на лопате, не дождешься – умолять о пощаде не стану. И про бумажки твои поганые ни словечка не промолвлю. А они ведь тебе до зарезу сейчас нужны. Значит, они единственный шанс на спасение.
Седов еще чуть-чуть подождал, а потом, как показалось Белугину, преодолев нешуточную внутреннюю борьбу с самим собой, нехотя прищелкнул пальцами. И тотчас исчез прижатый к затылку ствол, а сильные руки вздернули парня с земли. Белугин усмехнулся. Что ж, спишем эту выходку на общую напряженность момента. Хотя, очень похоже, что Владимир Афанасьевич решил в последний момент переиграть все. Сдается, не слишком жаждет он встречи Алексея с сотрудником Службы. Интересно, кстати, почему? Вроде бы нет у него, Белугина, столь ужважных сведений, что могут как-то повредить Седову. Но кто знает, очень может быть, что с его точки зрения все выглядит иначе.
Из дома вышли несколько бойцов. Они несли на носилках какого-то человека, укрытого длиннополой красноармейской шинелью почти с головой. Рядом суетился пожилой толстячок в смешных круглых очках-«велосипедах».
– Осторожнее! – просил он. – Прошу вас, товарищи, осторожнее! Он очень слаб. Да не дергайте так сильно! – Увидев Владимира Афанасьевича, он просветлел лицом и призывно замахал руками: - Товарищ Седов, мы здесь! Жив он, жив! Потрепали изрядно, но прогноз вполне благоприятный, не волнуйтесь. Подлатаем и будет как новенький. Нам бы в больницу сейчас, а?
Владимир Афанасьевич порывисто шагнул к носилкам, отмахнувшись на ходу от врача:
– Потом, все потом! И больница будет, и лекарства, какие захотите, но сейчас нам с ним необходимо перекинуться парой слов. Это не обсуждается! – громыхнул он металлом в голосе, заметив, что доктор возмущенно всплеснул руками и явно вознамерился протестовать. – Поставьте носилки на травку и отойдите все. – Дождался, пока его распоряжение будет исполнено и повернулся к Белугину: - Сержант, ко мне!
Алексей встрепенулся. Он честно все это время пытался разглядеть раненого, но с его места видно было не очень. Да и шинель мешала. Услышав приказ Седова, он рванулся вперед. Опустился на колено возле носилок и вгляделся. Да уж, постарался кто-то на славу! Лицо неведомого коллеги выглядело, мягко говоря, непрезентабельно: множество синяков, кровоподтеков, ссадин, перебитый нос, разбитые губы – красавцем его явно не назовешь.
– Не узнаешь? – тихо спросил Владимир Афанасьевич, присев на корточки рядом.
Белугин нахмурился. Несмотря на
– Видел, кажется, - неуверенно ответил он. – Но вот где, сразу и не соображу, на ум ничего не идет.
При первых звуках его голоса человек на носилках пошевелился. Ресницы его дрогнули, он с видимым усилием попытался открыть глаза. Алексей встрепенулся и наклонился пониже, стараясь поймать взгляд неизвестного – не зря же классик сказанул когда-то, что, дескать, «глаза – это зеркало души» - вот и попытаемся рассмотреть эту самую душу, вдруг поможет в узнавании?
Господи, сколько муки и боли! Да уж, с лихвой получил коллега, на двоих – троих точно хватило бы. А глаза… какие знакомые глаза… Неужели?!!
– При… - распухшие губы разомкнулись. – При…вет… Лешик!
Белугин отшатнулся. Нащупал на ставшем вдруг тугим воротнике пуговицы, с силой рванул их, чтобы воздух попал в горло, сглотнул тугой комок, а потом медленно, боясь поверить в свои слова, ответил:
– Здравствуй… Ежик!
Алексей и Евгений. 1942
Седов не пристрелил их, получив желаемое, как втайне опасался Алексей. Узнав, где спрятаны документы, он немедленно рванул обратно в Москву в сопровождении своих бойцов вершить историю. Но перед тем как уехать, отдал соответствующие распоряжения и Евгения со всеми предосторожностями отвезли в закрытый подмосковный санаторий для высшего партийного руководства. Алексей уехал вместе с братом. Он до сих пор не мог поверить, что отчаянный смельчак, подставившийся нарочно заговорщикам, это Женька.
Несколько дней он провел в мучительном ожидании, потому что врачи колдовали над его старшим братом, который был очень плох после перенесенных пыток и побоев. Но, в конце концов, кризис миновал, состояние больного признали вполне удовлетворительным и Алексею разрешили его навестить. Вот тогда между братьями и состоялся важный разговор.
– …Нашумели мы в той гостинице изрядно, - Евгений невесело улыбнулся и тут же зашипел от боли. Раны на его лице подживали хорошо, но все-таки причиняли массу неудобств. – Черт, больно-то как! Да, о чем это я? Ах да, гостиница. В общем, понимаешь, там вопрос стоял остро и выбирать не приходилось: либо я его сумею задержать и ребята смогут уйти, либо он их догонит и тогда уйдет уже он. Причем с концами. Иди после, ищи ветра в чистом поле!
– И ты начал убивать всех, кто мешал тебе выполнить задачу, - понимающе кивнул Алексей.
– Да, - просто ответил старший брат. – Всех, кто вставал у меня на пути или случайно подворачивался под руку. Некогда там было сортировать их. Увидел мелькнувшую тень – выстрелил, заметил кого-то прячущегося – снова пальнул. Думаешь, Махров себя иначе вел? Ничего подобного, тоже шмалял направо и налево!
– Кстати, ты мне так и не объяснил толком, кто же это такой?
– Сам-то как мыслишь?
Алексей задумался. Было у него несколько версий насчет того загадочного старика, что, как оказалось, так хорошо известен его брату. И, ни много, ни мало, явился ключевым звеном в цепи многих событий, произошедших в этом и без того беспокойном времени.
– А ты молодец, повзрослел, - сказал одобрительно Евгений. – Раньше непременно вывалил бы целый ворох предположений, а сейчас молчишь, в голове прокручиваешь, выбираешь наиболее интересное. Растешь!
– Ладно тебе, - смущенно улыбнулся Алексей. – На самом деле я уже голову сломал, пытаясь понять, что к чему – мне ведь никто не говорил, что Махров Службе еще с тех пор известен.