Часовые времени
Шрифт:
Седов вопросительно глянул на снайпера. Тот несколько секунд молчал, обдумывая слова Дениса, а потом решительно тряхнул головой.
– Добро!
– Значит, так и решим, - подытожил Владимир Афанасьевич. – Ты Агафонов с группой выдвигаетесь на исходную, осматриваетесь и, - он взглянул на часы, - через полчаса начинаете. Сигнал к началу операции – снайперы убирают пулеметчиков. И запомните, под домом оборудован бункер. Человек, который меня интересует, находится именно в нем. Умрите, но он должен остаться в живых. Уяснили?!
– Сведения точные? – нахмурился Агафонов. – Вдруг, нет его там, а мы зазря
– Точные, точные, - нервно дернул щекой Седов. А потом еще раз взглянул на свои часы и Белугин вдруг заметил, что на их циферблате возле «тройки» едва заметно пульсирует зеленая искорка.
Алексея бросило в жар – пеленгатор! Не врал, получается, ему Владимир Афанасьевич, когда обещал встречу с кем-нибудь из своих, из Службы. Вот только понять бы – этот «свой» в каком качестве на дачке пребывает? Один из хозяев или…
Снайпер махнул рукой, указывая направление, и, пригнувшись, нырнул в кустарник. Денис и его бойцы последовали за ним. Возле машин остались только водители, Седов и давешний автоматчик, что и прежде приглядывал за Белугиным. А, еще овчарка – Агафонов оставил явно недовольного таким поворотом событий пса у легковушки.
Алексей хлопнул себя по шее, убив особо наглого комара, и с тоской посмотрел вслед ушедшим. Безумно хотелось сорваться с места и последовать за ними. В самом деле, нет ничего тяжелее, как сидеть вот так сиднем и ждать, пока другие идут в атаку. Белугин взглянул на Владимира Афанасьевича. Тот распахнул дверь легковушки и уселся на переднее сиденье, рядом с водительским, поставив ноги на землю.
– Не маячь, - посоветовал он Алексею, заметив его взгляд. – Присаживайся вон рядом, ждать будем.
Белугин подумал и решил последовать его совету. Плюхнулся на заднее сиденье и достал папиросы.
– Ничего, если я закурю?
– Дыми, может, хоть немного комаров разгонишь, - рассеянно отозвался Седов, думая о своем.
– Скажите, - решил зайти издалека Алексей. – А старик тот – Махров – он тоже из ваших? Залогин как его фамилию услышал, так чуть на месте от разрыва сердца не помер!
– Из каких из «ваших»? – глянул на него с жалостью, точно на недоумка Владимир Афанасьевич. – Сам подумай, если бы это мой человек был, разве ребята из группы, что тебя страховала, стали по нему стрелять?
Алексей смутился.
– Да, что-то я зарапортовался. Действительно, ерунда какая-то. Хотя, меня-то ваши орлы обчистить не постеснялись, так?
– Так, - согласился с ним Седов. – Только ведь ты для нас скорее временный союзник, а не товарищ. Поэтому, когда появилась такая возможность, ребята и решили рискнуть. Не выгорело у них, промахнулись. Жаль, сейчас время зря не тратили бы.
– Вот оно что, - изумился Белугин. – То есть, мне теперь надо ходить и остерегаться, как бы головорезы ваши нож под лопатку не сунули? А что, с попутчиками можно не церемониться!
– Да делай, как знаешь, - неожиданно взъярился Владимир Афанасьевич. – Подумаешь, мальчику пальчик отдавили, бо-бо сделали – мальчик сидит и горько плачет! Для тебя и твоих коллег мы являемся чем-то вроде подопытных кроликов. Разве что не под микроскопом, как диковинных зверушек рассматриваете. Комбинации разыгрываете, варианты прикидываете, теории строите. Но для нас все это – он нервно взмахнул рукой, - все, что вокруг, является подлинной,
– Погодите, - ошеломленно уставился на него Алексей. – Но мы ведь вовсе не стремимся использовать вас в качестве лабораторных крыс. Наоборот, задача Службы заключается как раз в том, чтобы оградить Время от постороннего вмешательства. Мы – наблюдатели!
– Ага! – осклабился Седов. – Невинные овечки! Я сейчас расплачусь от умиления. Ты лапшу эту кому-нибудь другому вешай, а мне не стоит. Насмотрелся с молодости, как вы у нас рыцарские турниры устраиваете, только успевай трупы оттаскивать да в штабеля складывать.
– Это когда? – удивился Белугин. – Насколько мне известно, в вашей эпохе никогда не проводились экстренные мероприятия.
– В далекие года, - передразнил его Владимир Афанасьевич. – Тоже мне, центр мирозданья выискался – неизвестно ему, видите ли! Ты пацан совсем, зелень необученная. Откуда тебе, салаге, знать, как твоя Служба у нас облажалась и кровью умылась. Не любят твои начальники признаваться, как их мордой в дерьмо макали. Да и то верно, кому это приятно будет. Вот и молчат, как рыбы, авторитет свой боятся уронить. Ничего, скоро сам узнаешь. Главное, чтобы у ребят моих все вышло как надо. Тогда найдется кому тебе очечки розовые снять – и про Махрова в красках обрисуют, и про Службу твою разлюбезную, век бы ее не видеть! А я тебе пока так скажу: старик – очень непростой человек, волчара опытный. И то, что ты после встречи с ним жив остался, так считай, заново родился. Поопытнее тебя люди об него зубы ломали.
– Ну, теперь он никому не опасен, - буркнул Алексей. – Сгнил, небось, где-нибудь под откосом.
– Дурак, - констатировал Седов, насмешливо улыбаясь. – Труп его никто не видел. И раненого не нашел. А из этого следует… э, началось что-ли?
Белугин навострил уши. За деревьями грохнул мощный взрыв. Следом яростно застрекотал пулемет, но внезапно поперхнулся и умолк. А потом часто-часто захлопали ручные гранаты и дружно застрочили автоматы. Алексей скосил глаза на стоявшего неподалеку бойца. Тот напряженно вслушивался в отголосок идущего боя. Даже овчарка и та повернула острую морду в сторону скрытой за деревьями дачи и тихонько поскуливала.
Белугин осторожно потянул к себе ППШ.
Евгений. 1907
Окончательно пришел в себя он только на следующее утро. Жутко хотелось в душ. А потом упасть в кресло с кружкой крепчайшего кофе и просидеть так минимум до обеда. И непременно слать в пешее эротическое путешествие любого, кто попробует оторвать его от столь увлекательного времяпрепровождения.
В действительности же хмурый и неразговорчивый половой бесцеремонно растолкал Белугина, заставил подняться, помог умыться и привести в порядок одежду, насильно влил в слабо отбивающегося «пациента» стакан чая и запихнул горячую булку. Затем цепко подхватил под белы рученьки и отвел пошатывающегося Евгения в другой номер – близнец первого - расположенный по коридору чуть дальше. Там, по-прежнему не говоря ни слова, вручил браунинг и две запасные обоймы к нему. Жестом указал на белеющий конверт на столе и удалился.