Часовые Вселенной
Шрифт:
Когда они проносились через Стэмфорд, Воль оторвал задумчивый взгляд от дороги, посмотрел на своего спутника и спросил:
— Ну ладно, ладно, это что, семейная тайна или как?
— Есть несколько задумок. Во-первых, у нас мало данных о Падилье. Нужно раскопать побольше, кое-что может нам пригодиться. Еще: получается, что Треливен провел у телефона пять минут, пока его не вывели из игры. С Сангстером он успел поговорить от силы полминуты, и это был его последний звонок в нашем грешном мире. Значит, если ему не потребовалось четыре с половиной минуты, чтобы дозвониться до Сангстера,—
— Ты просто гений, а я еще тупее, чем кажется! — воскликнул Воль.
Грэхем смущенно усмехнулся и продолжал:
— И наконец, есть неустановленное количество любительских радиостанций, работающих между Буэнос-Айресом, Барранкильей и Бриджпортом. Пара-другая из них могла, рыская в эфире, поймать коммерческий канал. Если кто-то прослушивал эфир и поймал разговор Падильи с Треливеном, он нужен нам так же позарез, как и витонам. Мы должны срочно найти этого парня, пока еще не поздно!
— Надежда вечно бьется в человеческой груди,— продекламировал Воль. Взгляд его случайно упал на зеркало заднего обзора, и он застыл, как загипнотизированный,— Но только не в моей! — сдавленно закончил он.
Повернувшись на сиденье, Грэхем выглянул в заднее окно машины.
— Витоны — гонятся за нами!
Его зоркий взгляд скользнул вперед, пробежал по сторонам, с фотографической точностью фиксируя местность.
— Гони!
Нащупав пальцем кнопку экстренной подачи энергии, он быстро вдавил ее. Воль тем временем до отказа выжал акселератор. Включился аварийный запас дополнительных батарей, и под натужный вой динамо гиромобиль рванулся вперед.
— Бесполезно! Считай, что мы попались! — хрипло выдохнул Воль и бросил машину в крутой вираж. Их трижды заносило, но он каждый раз выравнивал ее. Дорога широкой лентой неслась под бешено крутящиеся колеса.— Нам не удрать, будь у нас скорость даже вдвое больше.
— Впереди мост! — предупреждающе крикнул Грэхем. Удивляясь собственному спокойствию, он пригнулся, глядя на стремительно приближающийся мост.— Сворачиваем на берег и ныряем в реку. Это единственный шанс.
— Дерьмо, а не шанс,— буркнул Воль.
Грэхем, не отвечая, снова оглянулся и увидел горящих зловещим огнем преследователей на расстоянии двухсот ярдов. Они быстро приближались. Их было десять; вытянувшись цепочкой, они без видимых усилий неслись по воздуху с той безудержной стремительностью, которая отличала полет витонов.
Приближаясь, перед ними вырастал мост. Призрачная свора отыграла пятьдесят ярдов. Грэхем напряженно старался следить за происходящим и впереди и сзади. Он понимал: они на волосок от гибели. Каждая доля секунды могла решить, получат они единственный шанс из миллиона или вовсе ни одного.
— Делай, как я сказал! — скомандовал он, стараясь перекричать рев мотора.— Когда окажемся в воде, выбирайся и плыви по течению, пока хватит дыхания. На поверхность показывайся только для того, чтобы сделать короткий вдох. Сиди в воде, пока они не уберутся, даже если придется мокнуть целую неделю. Уж лучше это, чем...— Он не докончил фразу.
— Но ведь...— Воль пытался что-то возразить.
— Ну же! — рявкнул Грэхем.
Не дожидаясь, когда Воль наконец решится, он железной хваткой вцепился в рулевое колесо и резко повернул его. От такого грубого насилия гироскоп протестующе взвизгнул, и машина во весь опор понеслась по берегу. Она взлетела на гребень, едва не врезавшись в бетонную арку моста, и по эффектной параболе взвилась в воздух. Как чудовищный двадцатифутовый снаряд, гиромобиль вошел в воду. Удар был таким сильным, что фонтаны брызг взлетели высоко над дорогой, засияв, как маленькая радуга.
Машина быстро погружалась посреди поднимающегося навстречу облака пузырьков. Скоро на потревоженной поверхности воды осталась только тонкая радужная пленка, над которой разочарованно толклась десятка озадаченных шаров.
«Слава богу, что я додумался открыть дверцу за миг до падения,— подумал Грэхем.— Иначе давление воды задержало бы нас на несколько драгоценных секунд». Извиваясь всем своим сильным, мускулистым телом, он оттолкнулся ногами и выбрался из кабины как раз в тот миг, когда машина, накренившись, опустилась на дно реки.
Быстрыми мощными гребками он устремился вниз по течению со всей скоростью, на которую был способен. Грудь разрывалась, глаза искали просвета в жидкой мгле. Он знал: Воль тоже выбрался, потому что почувствовал толчок, когда лейтенант покидал машину. Но разглядеть Воля ему не удалось — слишком мутной была вода.
Изо рта у Грэхема вырывались пузыри, воздух в легких был на исходе. Он попытался грести быстрее, но почувствовал, как сердце выскакивает из груди, а глаза — из орбит. Сильным волнообразным движением он послал тело вверх. Подняв лицо над водой, сделал выдох и глубоко вдохнул свежий воздух. Потом снова нырнул и быстро поплыл дальше.
Четыре раза со стремительностью форели, заглатывающей летящую муху, он выскакивал на поверхность, набирал полные легкие воздуха и опять уходил в глубину.
Наконец Грэхем выплыл на отмель, ботинки царапнули каменистое дно. Он осторожно поднял голову над водой.
Десятка сверкающих шаров взлетала над берегом, скрытым дугой моста. Притаившись, Грэхем бдительно следил за их подъемом. Он сопровождал их взглядом, пока они не превратились в десять сверкающих точек, крошечных, как булавочные головки, висящие под пологом облаков. Когда голубые призраки изменили направление полета и быстро двинулись на восток, Грэхем выбрался на берег. Вода лилась с него ручьями.
Перед ним спокойно и бесшумно бежала река. Одинокий наблюдатель вглядывался в ее гладкую поверхность с недоумением, которое быстро переросло в открытое беспокойство. Он ринулся вверх по течению; с одежды текло. Он спешил поскорее увидеть, что же там, за мостом, и боялся этого.
Когда он подбежал поближе, через бетонную арку стала видна фигура лежащего Воля. Грэхем рванулся под арку; в ботинках противно хлюпала вода. Перед ним на берегу застыло безжизненное тело лейтенанта.
Торопливо отбросив со лба мокрые волосы, Грэхем нагнулся над Валем и схватил его за холодные, обмякшие ноги. Потом выпрямился; от тяжести мышцы его напряглись до отказа.