Часть IV
Шрифт:
Профессор Тиннери, женщина уже в возрасте, аккуратная всегда и во всем, уже была в классе. Хотя занятия еще не начались, она все равно выразила недовольство поздним приходом Альбуса легким покачиванием головы. Ее предмет посещало не так много студентов, но профессора это нисколько не смущало: иногда казалось, что она будет читать жутко нудные лекции и одному студенту. Будь он в этом заинтересован. Руны изучались по выбору и с третьего курса.
Альбус таскался сюда только из-за Скорпиуса, честно говоря. Но и история с Зеркалом Истины наглядно продемонстрировала, что лишних предметов в Хогвартсе не бывает. Правда, им со Скорпиусом, а преимущественно
– Где мистер Малфой? – холодно поинтересовалась Тиннери, убирая за спину тяжелую и абсолютно седую косу.
– Его нет, - ответил Альбус, поглядывая на Агнесс Тиннери исподлобья.
– Заболел? – сухо спросила ведьма.
– Нет, - в тон ей ответил Альбус.
– А где же он тогда? – брови Агнесс чуть приподнялись в удивлении.
– На транфигурации с профессором Макгонагалл, - вежливо ответил Альбус, изображая послушание.
– Но… - видимо, слов Агнесс не нашла, поэтому просто уставилась на Альбуса, пытаясь переварить сказанное.
Альбус пожал плечами и уселся рядом с тремя pейвенкловцами, которые также числились в любимчиках у Тиннери. Да у нее все в любимчиках, кроме Альбуса Поттера, которого непонятно каким ветром занесло на факультатив. А теперь наглый мальчишка смеет заявлять, что ее лучший ученик, ее надежда и гордость, учит банальную и пошлую трансфигурацию с Макгонагалл вместо того, чтобы постигать искусство древних тайн?
Альбус сидел на первой парте, мило улыбаясь и преданно смотря на профессора. В правой руке он зажал перо, явно намереваясь внимательно и аккуратно записывать все сказанное преподавателем. И самое главное – он ни слова не солгал.
***
Гермиона Уизли никак не могла привыкнуть к новому кабинету. Она мерила его шагами от края пушистого ковра до белой полоски мраморного пола у окна. Ей здесь не нравилось абсолютно все. Не нравились тяжелые, излишне плотные шторы. Не нравился слишком большой и вычурный стол с таким же креслом, больше всего напоминающим трон, не нравилась манера Перси постоянно указывать ей на то, что она должна делать, а чего не должна.
Гермиона задыхалась в этих обитых бархатом стенах. Все было не так, все не ее. Это слишком вычурно, слишком пафосно. Но министр магии считал, что на маглов, с которыми Гермионе предстояло работать, это произведет впечатление. А может, она просто стала очень раздражительной? Дети уехали в Хогвартс, и предоставленные друг другу Рон и Гермиона внезапно поняли, что говорить-то не о чем. Тема детей себя исчерпала: успехи Розы очевидны, ветер в голове Хьюго лечится только возрастом, и то вряд ли, ведь многие Уизли с годами оставались такими же взбалмошными.
Все чаще и чаще она ловила себя на мысли, что этот человек, с поседевшей головой и пивным брюшком, ей абсолютно чужой, что он не похож уже на того Рона, которого она знала когда-то и любила, которому родила двоих детей и от которого терпела
Тогда им обоим это казалось правильным решением. Вернее, казалось так Молли и Артуру, ну а Гермиона, как всегда, могла просто поддакнуть, подумав, что, может, это и не такая уж хорошая мысль. Но Джордж планомерно спивался, по крайней мере, делал вид, что это так, магазин терял покупателей, и дело братьев Уизли грозило вовсе кануть в Лету. Естественно, в память о погибшем Фреде этого нельзя было допустить, и Рон с огромной радостью ушел из аврората, озадачив своим поступком Гарри, который к тому времени уже был Главным аврором. Поттер не стал разговаривать по душам или чего-то советовать, он просто подписал необходимые бумаги и, как всегда, дружески, хлопнул Рона по плечу, улыбнувшись. И Рон не заметил, что улыбка эта была натянутой, а сам Гарри после этого перестал просто так забегать в гости к ним с Гермионой после рабочего дня.
Когда же все стало просто привычкой? Привычкой приходить домой, целовать мужа в поседевший висок и говорить:
– Ты поел, милый?
Или привычка небрежно кидать разглаживающее заклинание на вещи Рона, которые он, конечно же, кинул как попало перед сном… Когда это стало раздражать?
Гермиона подошла к окну и распахнула его настежь, с трудом отодвинув тяжеленные шторы, почему-то пурпурного цвета. За окном осень, ветер и сильнейший листопад. Листья кружатся, как сумасшедшие: так и норовят залететь в кабинет Главы отдела по работе с маглами.
– Освоилась? – заботливо поинтересовалась голова министра магии в камине. Даже не соизволил направить вызов – вот так сразу: «Здрасьте, радуйтесь мне!».
Гермиона почувствовала, что раздражение внутри нее клокочет подобно лаве в вулкане, и что очень скоро эта лава выплеснется куда-нибудь… например, в камин.
– Да, вполне, - вежливо ответила миссис Уизли, пряча руки под столом и впиваясь ногтями в ладони до боли. «Так тебе. Получи, идиотка! Сама согласилась на эту работу…
– Гермиона, я думаю, пора запускать программу в действие, - важно проговорил министр.
– Ты о чем? – Гермиона вскочила с места и с уже нескрываемым раздражением уставилась на Перси.
– О последней разработке Министерства, конечно.
– Персиваль, этого нельзя делать! Нельзя, чтобы маглы знали о нас: чистокровных кто-то убивает. Режет магловским ножом у них на щеках странные слова, а ты хочешь запустить в действие программу по разглашению секретности?!
– Не совсем, – Персиваль самодовольно улыбнулся, - никто не собирается разглашать, как ты выразилась, секретность. Незачем. Просто, пойми, чистокровных убивает не магл. Это делает кто-то из своих, кто просто не хочет наследить магией.
– Перси, - Гермиона посмотрела на своего родственника устало, как на ребенка, - я это давно поняла и проанализировала, все сведения у Гарри. Естественно, это делает кто-то из волшебников. Я скажу тебе больше, - Гермиона понизила голос и сделала «страшные» глаза, - это чистокровные. Это их заговор.
– Против меня? – Перси выглядел почти обиженным.
– Да нет, ну что ты… - Гермиона доверительно улыбнулась, - но в любом случае, - она нахмурилась, - программу не стоит начинать сейчас.