Часть меня
Шрифт:
Гарри смягчился и повернулся к Джеймсу.
– Я не хочу больше допускать ошибок. Я не хочу снова всё испортить, - Джеймс, наконец, посмотрел на Гарри, - И я не хочу снова тебя потерять!
Гарри видел, как тяжело папе даются слова, и почувствовал себя виноватым. Он тоже не хотел потерять его. Он неуверенно обнял его за плечи.
– Ты не потеряешь меня.
– Я почувствовал это, - тихо сказал Джеймс, - Когда ты выбежал из «Трёх Мётел», ты перестал походить на моего Гарри. Я думал, что потерял тебя. Мне казалось, что я вижу кого-то другого. Кого-то, о ком я больше никогда не хочу вспоминать!
Несколько
– Он часть меня.
Джеймс резко повернулся к сыну.
– Волдеморт. Он часть меня. Так будет всегда и не я, не ты, не сможем ничего изменить. Просто прими это, так будет лучше, - тихо сказал Гарри.
Джеймс не сумел скрыть потрясение и боль от услышанного.
– Даже если он сделал это только ради собственной выгоды, он вырастил меня. Почти шестнадцать лет я называл его отцом. И лишь потому, что он не любил меня как сына, я не могу не любить его как отца. Всё что есть во мне, хорошее или плохое, это всё благодаря ему. Он научил меня всему, что я знаю. Так что нет ничего странного в том, что он часть меня, - Гарри видел, что Джеймс пытается подобрать слова.
– Папа, не надо ничего говорить. Я понимаю. Ты увидел во мне его, и это напугало тебя. Я всё понимаю. Тебе не нужно ничего говорить. Просто прими тот факт, что я похож на него.
– Нет! Гарри. Ты не похож на него!
– тут же оборвал его Джеймс.
– Ты не похож на Волдеморта! Он был злым и жестоким и не заботился ни о ком кроме себя! Ты не такой! Только не ты!
– возбуждённо продолжал Джеймс.
– Ты не представляешь, что я чувствую, когда ты говоришь о нём как об отце. Он украл тебя у меня! Он наш враг и я не понимаю, почему ты продолжаешь любить его.
Джеймс замолчал, потому что лицо Гарри помрачнело.
– Гарри, я не понимаю. Он причинил тебя боль! Он обижал тебя, когда ты был совсем ещё ребёнком. Он лгал тебе, он тебя использовал! Когда ты сбежал, он преследовал тебя. Он шантажировал тебя, чтобы вернуть, а потом пытал. И он убил бы тебя, если бы не случайность! Как ты можешь его любить?
– Джеймс отчаянно хотел узнать ответ.
Гарри посмотрел на него и грустно улыбнулся.
– Если бы я мог ответить на этот вопрос, папа, мне стало бы гораздо легче жить.
Джеймс удивлённо взглянул на сына. Такого он не ожидал.
– Я не знаю, почему люблю его. Возможно, потому что пятнадцать лет называл его отцом. Возможно, потому что я не знаю, что ещё чувствовать к нему.
Гарри медленно провёл рукой по шраму.
– Кое-что мы не в силах изменить. И это именно тот случай, - сказал Гарри, опуская руку.
Джеймс молчал. Он не знал, что может сказать, потому что не понимал чувств Гарри к Волдеморту. Он хотел бы забыть слова сына и больше не думать об этом.
– Я действительно сожалею о Хогсмиде, - попытался он перевести тему.
Гарри внимательно посмотрел на отца.
– Всё в порядке, - ответил он.
– Правда? Я прощён?
– спросил Джеймс.
– Я не по-настоящему злился на тебя, - снова солгал Гарри.
– Да, действительно, - усмехнулся Джеймс.
Гарри пожал плечами.
–
– Ты иди. Я ещё немного здесь побуду, - ответил Гарри, не глядя на отца.
Джеймс внимательно посмотрел на сына, не зная, как лучше поступить. Наконец, он вздохнул и снова сел рядом.
– Ты можешь идти, - сказал Гарри.
– Я знаю, что ты всё ещё расстроен, поэтому останусь, - сказал Джеймс, потирая замёрзшие руки, - Но, мы не можем поговорить в другом месте? Тут, правда, очень холодно, - шутливо заныл он.
Гарри раздражённо посмотрел на отца и достал палочку.
– Не знаю, как насчёт тебя, но я волшебник.
Через секунду он наколдовал огненный шар, и он завис в воздухе перед ними. Джеймс рассмеялся и принялся греть об него руки.
– Вот так намного лучше!
– усмехнулся он.
Гарри улыбнулся и убрал палочку.
– Так, о чём хочешь поговорить?
– спросил Джеймс, надеясь, что Гарри больше не станет говорить о Волдеморте.
Гарри почувствовал настороженность в голосе папы. Он понимал, что Джеймс не выносит, когда при нём говорят о Волдеморте. В любом случае, Гарри тоже не хотел об этом говорить. Папа всё равно не поймёт его. Гарри сомневался, что кто-то вообще способен понять.
В какой-то момент, Гарри очень захотелось рассказать Джеймсу о своих кошмарах. Но он тут же передумал. Стало бы только хуже. Чем мог Джеймс ему помочь? Ничем.
Поэтому, Гарри просто улыбнулся. Улыбкой он старательно скрыл свою боль и принялся говорить с папой о всяких бесполезных вещах. Хорошо становилось уже от того, что Джеймс просто сидел рядом. Пока этого было достаточно.
Стоял поздний вечер, и большинство студентов уже разошлись по кроватям. Рон никак не мог избавиться от тревожных мыслей. Прошла неделя с тех пор, как он увидел у Гарри зелье «Сна без сновидений», и он до сих пор никому не сказал об этом. Сперва он хотел поговорить с Гарри. Но легче было сказать, чем сделать. Они никогда не оставались наедине. Когда Рон приходил в спальню, Гарри уже спал. Или притворялся, что спал. А когда в комнате были посторонние, говорить было нельзя.
Рон был рад, что после инцидента в Хогсмиде, Гарри, наконец, становился самим собой. Студенты стали снова разговаривать с ним, правда, вели себя осторожно. Теперь, когда они своими глазами увидели, на что он способен, они боялись его. Гарри, впрочем, это не беспокоило. Его друзья и семья были с ним, и он был счастлив.
Рыжеволосый мальчик вздохнул и, попрощавшись с Демианом, отправился в спальню. Джинни и Гермиона тоже ушли. Он уже снял мантию, когда понял, что забыл в гостиной сумку. Нужно было вернуться за ней.
Рон спустился в гостиную и застыл. Возле шкафчика со сливочным пивом, стоял светловолосый слизеринец. Обернувшись на звук, и увидев гриффиндорца, блондин сузил глаза.
– Неужели это Уизли!
– усмехнулся он.
– Малфой!
– вскрикнул Рон и бросился к слизеринцу, - Какого чёрта ты здесь забыл?!
Драко спокойно посмотрел на Рона.
– Не думаю, что это как-то тебя касается, - ответил он.
– Ещё как касается! Ты в нашей гостиной. Всё что здесь есть, меня касается!
– снова закричал Рон.