Частная Академия. Осколки
Шрифт:
— Не волнуйся, не умру по дороге от голода, — пожимаю плечами, а сама думаю, когда я стала такой неблагодарной стервой? Жизнь с Темным, конечно, не приводит к свету, но все же нельзя так плохо относиться к людям. И пусть Аркадий делает это для себя, для своих отношений с сенатором Баевым и его приятельницей Альбиной Ливенской, но он по-своему заботится обо мне. И несмотря ни на что приносит мне большой стакан с мокко и шоколадный круассан.
— Ешь, — улыбается рядом. — Можешь не говорить «спасибо».
— Спасибо!
Я слабо чувствую, что ем,
Едва отправляю папе сообщение, что мы приземлились и ждем своего рейса, он тут же перезванивает и требует детального отчета о перелете, слышу как на заднем фоне на него шипит мама и велит «оставить ребенка в покое».
Мамочка, как же я хочу снова стать ребенком! Маленькой девочкой, которая бегала от тебя босиком по грядкам и считала самым страшным наказанием обязательное мытье ног в тазу перед сном.
— Мы скоро выезжаем в Читу, Мирка, так что будем ждать тебя в аэропорту, — важно сообщает папа, и я улыбаюсь, смахивая слезы. Наконец, я увижу как он ходит сам, без помощи. Ради этого можно было и не такое вытерпеть.
— А мелкие с кем, пап? Или они тоже?
— Дома с соседкой. Но они ждут гостинцев, Мирка. Мы им говорили, чтоб губу закатали, но пацаны же… Цырулев твой на месте? Дай-ка ему телефон.
Папа как обычно распоряжается всеми вокруг по собственному усмотрению. Но Аркадий довольно спокойно относится к тому, что папа с пристрастием его допрашивает. Я же начинаю судорожно искать глазами магазины, чтобы купить подарки не только малышам, но родителям, дядь Сереже, нашей директрисе Ильдаровне, которая и засунула меня в эту академию.
Мне сейчас не до гостинцев совсем, но никому об знать не нужно.
Когда садимся в самолет с пакетами в руках, последний раз проверяю телефон. Тишина.
Он так и не позвонил.
«Свадьбы не будет». Но если он не женился, почему не позвонил? Это же Баев! Если он чего-то хочет, для него нет преград! Да, я заблокировала его номер, но разве его можно остановить, если только он сам не готов остановиться?!
Сейчас наверное стоит со своей ослепительно красивой Юстиной и с одолжением принимает поздравления со свадьбой. А рядом она. Его жена.
Следующий перелет провожу так же как и первый — во сне. Я все дальше от Артема, его свадьбы, его семьи, от академии, от той жизни, которую ошибочно хотела сделать своей. Нет, по-настоящему дома я буду только, когда увижу родителей. Где дом, там и счастье. Тогда почему мое сердце до сих пор с ним?
Артем Баев — чужой муж. Только так ты и имеешь право о нем думать.
Аркадий тащит все мои вещи, даже пакеты с подарками, когда мы уставшие идем на выход из аэропорта. Невольно вспоминаю, мой прилет в академию зимой. Тогда Цырулев тоже был рядом. Такой интересный и загадочный. Ловлю себя за тем, что жадно оглядываю толпу встречающих. Как будто из нее сейчас выйдет Артем в своем черном пальто, отберет у Аркадия мои вещи и запретит
Взгляд утыкается в родное лицо, и я, устыдившись своих глупых желаний, бросаюсь к папе.
Он стоит сам, раскинув руки в стороны, на его широком лице такая счастливая добрая улыбка, что мигом забываю обо всем.
Я дома. Со мной больше ничего не случится. Папа снова рядом.
И все же обнимаю его как-то неловко, в полсилы, боюсь еще, но он так крепко притягивает к себе, что я уже задыхаюсь в его родных объятиях.
— Наконец-то! Мать извелась вся.
— Дай ребенка обнять! Ну как ты, Мирка? Бледная что-то… А это кто? Аркадий, верно? Ой, спасибо, дочу нашу довезли! Не сложно? Ну она у нас девочка хорошая…
С Цырулевым прощаюсь как-то скомкано и официально. Мне неловко говорить ему «ты» под папиным пристальным взглядом.
— Ну пойдем, пойдем! — Мама тянет меня на улицу, где наконец я вдыхаю полной грудью. Я дома.
Я дома. Повторяю себе как мантру. А мама внимательно ощупывает меня взглядом, потом страдальчески восклицает.
— Девочка моя бедная! Ну ничего, дома все забудешь, в себя придешь.
С мамой почти всегда так. Она без слов понимает, но обычно сдерживается, а тут, видит, что совсем все плохо.
— Он женился, мам. Сегодня.
Она еще крепче меня прижимает к себе, я вдыхаю в себя родной запах и он как будто растворяет ту броню, которую я нацепила на себя в последнюю ночь в пентхаусе. Когда сидела на полу до рассвета. Потому что меня прорывает. И я реву у мамы на груди, не слыша ничего вокруг. Цепляюсь за нее, как за спасительный круг. А потом чувствую как спину закрывает что-то теплое и большое. Папа.
— Хватит наводнение устраивать, все в машину! Еще два часа ехать!
Мама держит меня за руку всю дорогу. Меня укачивает от усталости, пару раз даже прошу ехать чуть медленнее, а потом снова вырубаюсь.
Утром просыпаюсь в своей кровати и долго не могу поверить, что действительно дома. Может, я никуда не уезжала, просто закончился длинный и несчастливый сон?
Слышу шорох у двери, уже встаю, чтобы открыть, но вовремя останавливаюсь.
— Спит еще! — доносится мамино шипение. — Дай ребенку отоспаться, в себя прийти! Не видел, какой она приехала? Кожа да кости. И бледная вся, только круги под глазами.
— Убью этого выродка! Найду и пристрелю как собаку! Пусть только нос сунет! — от папиной ярости меня прошибает холодный пот.
Тихонько крадусь обратно в кровать и укрываюсь одеялом с головой. Папа может. Вот только Артем никогда здесь не появится.
Не знаю, как долго лежу в кровати, но мама с папой так и не заходят. Даже братья еще не прибежали, что удивительно. Берегут меня, наверное.
Выползаю лишь, чтобы не пугать больше родителей. И да, надо есть, пить, улыбаться, а еще много помогать по хозяйству. Все как всегда в моей настоящей жизни.
Проверяю мобильный только после завтрака. Ни одного пропущенного. Только на почте новое письмо. Из академии.