Частная детективочка или кодекс локального апокалипсиса
Шрифт:
– Чего проще. Она здесь только гостит и постоянной прислуги у неё нет. Я с ней поговорю и со своей супругой тоже. Не бойся, она нас не выдаст. А со служанками дело имеет она. Так что странно будет, если новую прислугу приведу я. Готовить хорошо ты вряд ли умеешь. Шить-вышивать тоже. А к травам она тебя пристроить сможет. Будешь для внучки лекарства делать. Тем более, что её и впрямь неплохо бы подлечить перед такими испытаниями. Она и ребёнка потеряла и сама слабенькая из-за выкидыша на таком большом сроке. Только ты не торопись с побегом. Поговори с внучкой, покрутись в доме. Я не могу определиться в своих сомнениях, но что-то зудит, как комар над ухом. Обернёшься,
– Ладно.. Если ты не поймёшь что в твоём доме тебя тревожит, то мне как разобраться.. Скажи лучше, есть здесь кто-то из моих старых знакомых?
– Насколько я помню, ты общалась с моим отцом и его помощником, когда лечила свою подругу и с теми, кто занимался девушками, когда искала, кто убил Ниточку. Тебя знает служанка моей супруги, у которой ты покупала вышивку. Старика, как ты знаешь я похоронил. Его помощник умер в тот же год. О делах говорить со мной уже не приходят. Да и редко в доме бывали те, кто работает на улице.
Осталась только служанка-вышивальщица. Но она уже так стара и шитьё испортило ей зрение, так что, вряд ли она узнает ту девочку, какой ты была тогда, в такой красотке, какой ты стала сейчас. Ты выросла, изменила цвет волос и вообще, стала другой.. Я думаю даже моя жена не узнала бы тебя, но ей я лгать не стану. Если хочешь быть счастлив в семье, между супругами не должно быть лжи. Моя жена доверяла моему мнению всю жизнь и не станет менять эту добрую, для женщины, привычку в старости. Лучше всего пригласить её сюда и поручить ей ввести тебя в дом. Это полностью её территория и здесь я в свою очередь во всём доверяю ей. И погляди на мой дом свежим взглядом. Может и обратишь внимание на то, где мой собственный взгляд замылился.
Между собой мы всегда называли его просто Китаец. Он фактически делал то же самое. Звал себя Хань, что является названием основной народности проживающей в Китае. Хоть и прожил старик всю жизнь вдали от Китая, но внутренней связи с Родиной не утратил. Как в общем-то любой из встреченных мной китайцев. Но у его жены было замечательно красивое имя. Мне оно всегда нравилось. Казалось именем сказочной принцессы. Лули, в дословном переводе - влажный жасмин. Она родилась во время сильного дождя и сад её родителей пах цветущим жасмином так, что кружилась голова. Крупные падающие капли оббивали на землю белые лепестки и бабушка не долго думала, давая ей имя.
Всю эту историю рассказывала мне сама хозяйка дома, заставив меня переодеться в более подходящую одежду и перечёсывая мне волосы, убирая из них яркие изумрудные пряди. Между прочим, гребень Матриарха она вернула на место, хотя держа его в руках, долго хмурилась. Наверное, чисто по-женски чувствовала его принадлежность Ведьмам. Скорее всего наговор на нём смутил её интуицию, но вещь была красивой, изящной, старинной. Так что она очень удачно прикрепила им букетик цветов на покрытые ароматическим маслом и выглаженные до состояния китайского шёлка волосы. Скромная гладкая причёска и узкое платье заставляющее не идти, а семенить, окончательно и до полной неузнаваемости изменили мою внешность.
Не нужно думать, что в доме Китайца вся прислуга была из своих. Квартал совсем не был Китай-городом, как у Канга. Фактически начинала дело одна семья. И, только, когда это стало действительно Делом, стали появляться желающие прибиться к самому удачливому из городской общины. Взял Китаец всех. Но в основном пристроил
Мэй сидела над нетронутой тканью для вышивки и смотрела в окно. Взгляд у неё был не горестный, не грустный. Скорее просто пустой. Она не отреогировала на открывшуюся дверь. Было похоже, что все, кто заходил сюда прежде делали своё дело, не тревожа её лишний раз. Рядом стоял подносик с не выпитым чаем и не съеденной выпечкой.
Лули подошла к внучке и покачала головой.
– Мэй,- тихонько позвала она,- я привела к тебе девушку, она побудет с тобой. Выслушай её, пожалуйста. Я зайду позднее.
Мэй повернулась ко мне и надела на себя вежливое лицо. Сложила ручки домиком и традиционно кивнула, как глинянный болванчик. Совершенно белое платье, без каких либо украшений давали некоторую свежесть её болезненному личику с мелкими и аккуратными чертами. Если не знать, что белый цвет у китайцев означает траур, то принять её можно было за выпускницу, которую на школьном балу бросил парень и она всю ночь до утра топила горе в вине. Припухшие от слёз глаза и сероватая кожа. А ещё небольшой тик - подёргивалось верхнее веко левого глаза и чуть подрагивали руки.
Я деловито взяла поднос с чаем и отдала его Лули. Она вышла из комнаты, а я подала Мэй чашку с собственным травяным настоем прямо в руки.
– Выпей,- настойчиво сказала я, чуть добавляя влияния сканером. Можно было, конечно не давить на неё.. Но мы были незнакомы и устраивать длительные реверансы мне было некогда.
В кружке была настойка нескольких трав. Не слишком нахальных, как говорила Матриарх, но убедительных. Зверобой, тысячелистник, дягиль, цемицифуга, шалфей.. ну, ещё пара-тройка редких, тайных. Помогая, для убедительности двумя пальчиками под донышко чашки, я заставила её выпить лекарство до дна.
– Ну вот и молодец,- улыбаясь сказала я,- а теперь давай знакомиться.
Через какое-то время Мэй явно повеселела. Но не стану утверждать, что причиной было лекарство. Скорее, весть о том, что я явилась посланницей от её любимого и пытаюсь что-то реально сделать для неё. Но, когда я дала понять, что считаю её Марата виновным в убийстве брата, она горячо возразила.
– Он не мог. Даже сказал мне, что мы не смогли бы жить вместе, если бы между нами стояла смерть моего родственника. Он и вправду умудрился пробраться ко мне, когда узнал о том, что я призналась отцу, о беременности. Но это было совсем в другую ночь. Наши не знают кто отец, только предполагают, что из ваших. Папа впервые был со мной так груб. Мне горько от того, что если бы он попросил за братьев и дал мне самой принять решение и рискнуть малышом, я бы всё равно не смогла поступить иначе и попыталась спасти их. Это братья.. Хоть они, наверное, не стоят моей жертвы. Но отец поступил со мной так, как будто мы живём в Китае в пятнадцатом веке. Я выросла здесь и никогда не была на родине предков. Сам отец жил там только до двадцати пяти лет. А тут вдруг и семейная честь оказалась задета и сыновья у него в приоритете передо мной. Ты знаешь, он даже не зашёл ко мне извиниться и посочувствовать моей потере. Ни он, ни братья. Только мама ходила ко мне тайком, как к преступнице. Хорошо хоть не заперли. Я и уехала к деду.