Частный детектив. Выпуск 5
Шрифт:
Меня не исправить,
К праотцам отправить!
После этого все 12 присяжных прицелились в меня, возвещая:
— Он виновен. Смерть ему, смерть!
Я проснулся в холодном поту, бормоча в полузабытье:
— Я этого не сделал! Не сделал! Я не виноват!
Но наконец я сообразил, что проснулся, на самом деле прогнулся. Рубашка и наволочка на подушке промокли от пота, я чувствовал себя измученным и разбитым.
И подумал: “До чего же мне хочется есть!”
Эта мысль
Я поднялся, принял душ, оделся и почувствовал себя нормальным человеком. Болела голова, я не отдохнул, напряжение не спало, но я не сошел с ума.
И готов был встретить во всеоружии наступающий день, хотя он и не сулил мне ничего хорошего.
Глава 15
Этот сон не забывался, преследовал меня. К рассвету в нем начал просматриваться смысл.
Возможно, в том сне заложены ответы на все вопросы, только надо их понять. Тогда я буду знать, как действовать дальше, как выбраться из беды.
А положение сложилось — хуже не бывает.
Почти все утро у меня был включен телевизор. Я торопливо выскакивал из домика, покупал сэндвичи из газеты.
Они вопили в один голос.
Мое исчезновение было истолковано как доказательство вины. Газеты кричали о том, что я перестрелял множество людей, а кого именно — не уточнялось. Вытащили наружу крутые ситуации, включая несколько любовных историй. Подчеркивали хрупкость и беззащитность Сильвии, и тут же акцентировали мою склонность к решительным действиям (это чтобы не назвать меня просто насильником). Нет смысла все это пересказывать, сами можете догадаться. Правда, до сих пор еще никто не осмелился прямо обвинить меня.
Об этом были написаны столбцы за столбцами во всех газетах, передачи по телевидению и по радио, и несомненно, несметное количество самых разнообразных слухов. Вся эта вакханалия началась вчера с упоминания моего имени в репортажах касательно смерти Джонни Троя; теперь же я почти вытеснил Троя со страниц газет.
Шелл Скотт разве что не смог затмить собой предстоящие выборы.
А сегодня был уже понедельник, первый понедельник ноября. Завтра, во вторник, народ пойдет голосовать за нового президента.
За Эмерсона или Хамбла.
За уверенность в своих силах или за дуерфизм.
Я решил, что вопрос сводится к этому. За последние два дня мне стало ясно, что основная философия дуерфизма — это, что человек невиновен в своих неудачах и ошибках, отвечает за них кто–то другой. Преступники вовсе не мерзавцы, а всего лишь больные люди; надо покопаться в их прошлом, непременно что–то отыщется. Нужно относиться терпимо решительно ко всему, включая зло.
Хамбл называл это “делать добро для народа”, отбирая принадлежащее другим людям. Он болтал о благосостоянии, хотя по сути дело сводилось к тому, чтобы воровать, у тех, кто не разделял его взглядов. Он без конца призывал к состраданию, жалости и человеколюбию в отношений тех типов, которые этого не заслуживали. У него голова была забита бредовыми идеями, в которых он умел
И такой человек баллотировался на пост президента Соединенных Штатов.
Весьма возможно, он будет избран.
Хамбл или Эмерсон. Завтра мы будем знать.
В полдень я снова включил телевизор. В скором времени я намеревался покинуть свое убежище, понимая, что меня все равно разыщет либо полиция, либо какой–нибудь бандит. В кольте у меня было шесть патронов, так что если дело дойдет до этого, я смогу проделать шесть дыр. Стрелять в копов, разумеется, я не стану, сдамся без сопротивления. Копов я люблю, только сейчас предпочел бы не видеть их поблизости.
По телевизору передавали последние речи сначала Хамбла, потом Эмерсона. Слушать Хамбла мне совершенно не хотелось, но надо хоть немного отвлечься.
Хамбл начал свою речь традиционно:
— Мои дорогие друзья…
Я слушал его вполуха, расхаживая по комнатушке.
Время от времени я улавливал отдельные фразы. Все то же самое: “Ваше правительство сделает для вас то–то и то–то”. Хамбл в состоянии добиться повышения пенсий, ассигнований на образование, на здравоохранение… и т. д., и т. п. За счет чего и каким образом — об этом не говорилось. Сейчас важно привлечь на свою сторону, как можно больше избирателей, а потом… Да мало ли предвыборных обещаний забывалось?
Наверное, вы уже поняли, что я собирался голосовать за Эмерсона.
Хамбл говорил: теплый бархатистый голос струился как музыка, как дивная песня: колыбельная песня, которой он убаюкивал своих сограждан. Он убеждал, почти гипнотизировал. Хорейша М. Хамбл в политике — то же, что Джонни Трой в шоу–бизнесе. Блестящая личность, полная магнетизма, наделенная волшебным голосом.
Ни логики, ни здравого смысла, но зато Хамбл умел “заговаривать” слушателей куда успешнее любого умного человека. Вроде Эмерсона. Тот выступал очень умно, очень конкретно, но без всякого блеска.
В данный момент Хамбл говорил:
— Это будет новая эпоха, мои дорогие друзья, блистательная эпоха, эпоха без недугов и нужды, когда будет осуществляться любое желание каждого человека. Голосуя за меня, вы голосуете за безопасность, за свое собственное благополучие и за благополучие ваших любимых и ваших малышей.
Внезапно я насторожился. Все эти фразы я уже слышал, когда разговаривал с Юлиусом Себастьяном. А фразу “сущая правда, простая правда” Хамбл произнес точно с таким же пришептыванием как Себастьян или же Мордехай Питерс.
Я замер, напрягся.
Неожиданно до меня дошло.
Я разобрался решительно во всем. И все это действительно было в моем вещем сне.
Себастьян был там судьей и жюри, хотя бандиты сидели на соответствующих местах и делали вид, что высказывают собственное мнение.
Я не видел там Джонни Троя.
Но зато там имелся “судебный репортер” Гарри Вароу, выдающий фарс за настоящий суд.
А когда я стал протестовать, доказывая свою невиновность, у меня изо рта зазвучал голос Себастьяна.