Частный дознаватель
Шрифт:
— Гарри прозвали красным, — моя игра понравилась букмекеру: он противно заулыбался, обнажив гнилой ряд зубов. — Потому что когда он выбивает долги, его лицо приобретает алый цвет. Довольно пугающая особенность, ты согласен?
Я робко кивнул.
— И вот, ты вынуждаешь Гарри вновь стать красным. — букмекер оскалился. — Верно, Гарри?
— Угу. — ответил гигант, умело засучив рукав на правой руке.
«Чтобы соблюсти необходимые дворовые формальности, мне отвесят пару пощёчин и пинков, а затем наконец отпустят домой — собирать деньги. Очередная
Маленький ставочник отошёл в сторону и спрятал ножик. Я недоумённо на него покосился.
— А на что ты надеялся, Лойд? — малыш гнусно захихикал. — Ты кормишь меня завтраками уже с месяц. Уж извини, но придётся тебя хорошенько избить и выкинуть голым где-нибудь в пригороде…
Кулак красного Гарри впечатался в мою физиономию. Я и не успел понять, как это произошло — вышибала был чертовски быстр. От удара я с треском врезался в гнилое ограждение и, сломав его, вместе с досками выпал на улицу, в какую-то грязную канаву.
— Шикарно, Гарри! — букмекер захлопал в ладоши. — Не зря тренировал удар на той старушке!
Я валялся на заднем дворе парочки доходных домов. Они окружили меня, как друзья Марианны, и предоставили единственный выход — через узкий проулок, ведущий к двери с надписью «золотой утёнок».
Я неловко встал, и, чуть шатаясь, направился к спасительному проходу. Коротышка захныкал.
— Ну, Лойд, ну трусишка! Ты сам хоть раз дрался или всегда звал папашу? — мужчина язвительно фыркнул. — А теперь нет его больше, старшего де Салеса, в петлю засунули и скинули в яму, даже без могилки. Теперь ты сам по себе, гад!
За ярким представлением пришли понаблюдать все соседи — они украдкой повыглядывали из окон, словно боялись, что Гарри может прийти и за ними, и с нетерпением стали ждать, когда какого-то зарвавшегося детектива размажут по стенке. От их голодных взглядов мне становилось не по себе. Неужели во всех мирах люди так хотят жестоких зрелищ?..
Я почти добрался до двери золотого утёнка, но ловкач-Гарри успел схватить меня за плечо и развернуть.
«Не хотел я этого делать, но выбора нет — убей или будь убитым.»
Когда громила уже готовился нанести свой сокрушительный удар по челюсти, я сделал одно простое движение, от которого все люди на земле буквально теряют способность дышать — удар двумя согнутыми пальцами под дых. От простенького приёма лицо Гарри приобрело приятные пунцовые оттенки: чтобы таскать такую гору мяса, ему приходится прикладывать немало усилий, и стоит перекрыть такому гиганту кислород — он труп.
— Что ты там замялся, тролль! — вскрикнул букмекер, сердито топнув ногой.
Обескураженный вышибала попытался пнуть меня в пах, но я резво отпрыгнул от его подлого взмаха и контратаковал прямым ударом ноги в колено.
Что-то хрустнуло. Гарри закричал, как плаксивая баба, и с жалким видом свалился на землю. Я подобрал доску из бывшего ограждения моего крыльца и с превеликим удовольствием опустил её на голову противника. Красный Гарри перестал двигаться. Букмекер завизжал.
Я опустился на колени и прощупал пульс бедного
— Ты чего наделал! — конторщик спустился с крыльца, не подымая волочащихся по земле штанов, и достал сверкающий ножик. — Я думал зря не мучать тебя, но теперь так изуродую, что мать родная не узнает! Кстати, где это шлюшка? — наглец противно улыбнулся. — Сейчас в спелом яблочке, ведь так?
— Наверно. — я неопределённо пожал плечами. — Трахается с каким-то забулдыгой.
От удивления букмекер раскрыл рот.
— Ты чего… — мужчина неверяще замахал головой. — Нельзя так о матери говорить! Вот гад, ничего святого!
«Знал бы ты, насколько мне плевать на мать какого-то Лойда де Салеса, ты бы заплакал…»
Разгневанный букмекер бросился ко мне с ножом и получил, что хотел — в бубен. Первым же ударом локтя я отправил мальца считать звёзды. Бедняга даже не успел воспользоваться оружием — наверное, носил его, чтобы яблоки резать.
— Это я изымаю. — я поднял блестяшку с земли и спрятал её в карман брюк. — А ты, — я ткнул в хорька пальцем, и он смешно затрясся. — Ещё раз здесь увижу, сдам властям. Понял?
Малыш поднял руки в молящем жесте.
— Ладно, вали отсюда. — я махнул на мелкого вредителя рукой и направился к своей комнате, чтобы переодеться.
Люди на балконах расстроенно повздыхали и быстро разошлись по своим делам. Вскоре задний двор опустел, и лишь парочка ребятишек продолжила качаться на тарзанке, подвешенной к старому почерневшему дереву.
«Интересный город» — я внимательно посмотрел на дом, в котором жил де Салес — трёхэтажное здание, примыкающее к золотому утёнку, как старший брат. «Сплошь малоэтажный. С крыльца, должно быть, открывается шикарный вид, а я даже не удосужился на него посмотреть…»
Поднявшись на навесную конструкцию, я мельком взглянул на открывшуюся панораму города — ровные ряды каменных домов, медленно спускающихся к линии моря… Ах, это подлое море! Оно было не таким, как на юге моего королевства — светло-голубое, сверкающее на дневном палящем солнце, как гора кианитов. Его лёгкие волны гнали белопарусные корабли в огромную бухту, окружённую полуостровом, а на краю этого полуострова стоял высокий маяк. Белый, без всяких уродливых полосок. Сейчас он был выключен, но ночью, я больше чем уверен, его желтоватый свет прекрасно освещал всю бухту.
— Красиво… — старик тихонько встал напротив меня и уставился на водную гладь.
— Вы правы. Но люди не ценят красоту вокруг себя, — я кивнул на широкий проспект, с которого точно так же открывался вид на бухту. Прохожие даже не подымали лиц. — Они привыкли, что прекрасное неизменно ходит рядом с ними, как тень, и даже и не думают, что это великолепие может когда-нибудь исчезнуть. А оно ведь может — исчезнуть. На моей родине давно нет такого моря: его испортили фабрики, заводы и трубы с отходами. Циники и глупцы гордо называли это прогрессом, а люди им долго верили. Слишком долго.