Частный дознаватель
Шрифт:
— Не знаю. Сколько себя помню, только и видел, что несправедливые поступки. Взяточничество, драки, воровство… Государственный произвол.
«Мой… произвол?»
— А я видел доброту.
— И где?
— На рынке.
— Продавалась задаром?
— Нет-нет, у мальчика. Неделю назад. Я шёл по городу с похмелья, усталый и без денег, а жара стояла такая, что не продохнуть. Пить хотелось — хоть убейся. Никому до меня не было дела, и все обходили мою пьяную рожу стороной, но тут я повстречал его… Лет десять. Он назвал меня дядей, дал воды во
— Равносильно ли одолжение воды и смерть какого-нибудь могильщика? Уравновешивает ли это баланс сил добра и зла? Мне вот кажется, что нет. Оттого в мире и беды.
— А что ты хочешь? Чтобы этот мальчик дал тебе мешок с топазами?
— Да дело не в мальчике. Дело в том, что когда он вырастет и ему будет положено творить добро в более крупных размерах, он наоборот — очерствеет и забудет о своём добром начале. Вместе с детством в людях пропадает бескорыстность.
— Твоя правда. Уверен, по молодости де Лувиньи не был такой скотиной. Это ж надо удумать, сфабриковать дело из ничего…
— У него есть на это причины. Поганые, но всё же: он боится, что общественность узнает о том, что он связан с пропажей Адель более прямо, нежели принято думать.
— Не понимаю. Зачем ему красть Адель?
— Де Лувиньи никого не крал. По крайней мере, я так думаю. Он лишь покрывает похитителя. Возможно, поэтому капитана изначально и выбрали на это дело — чтобы он стал ширмой… Но я не знаю местных богачей, оттого и не пойму, в кого тыкать пальцем.
За дверью зазвенели ключи. Мы приготовились к худшему… Задребезжал свет от лампы. На выходе появился тот, кого я никак не ждал увидеть.
— Добрый вечер… Вернее, ночь. Я прослышал о вашей беде и просто не мог не откликнуться… Господа, освободите этих джентльменов и проводите их в мою карету!
За спиной нашего спасителя показались жандармы. Они зашли в камеру, весьма культурно подняли нас с пола и, за что я им крайне благодарен, любезно потащили на выход. Там стояла карета. С замазанным гербом. На её козлах сидел маленький человечек в маске. Он носил широкое одеяние, и я не смог понять — крепок он или же худ.
У самого входа в карету жандармы отпустили нас и скрылись в конторе. Наш спаситель вышел из неё спустя минуту, весьма довольный собой… Впрочем, я бы тоже был весьма доволен собой, если бы спас детектива, расследующего пропажу моей любимой.
— Как вы нас освободили? В деле фигурирует нападение, порча имущества и убийство — по всем правилам нас должны запереть на семь замков…
— Мой дорогой, связи делают человека почти богом. — аристократ приобнял меня за плечи и улыбнулся. — Ну да не будем об этом. Данный этап жизни благополучно пройден. Вы относительно целы и готовы раскрыть мне местонахождение моей любимой…
Мускул на моём лице предательски дрогнул. Это не скрылось от внимания виконта и мигом привело его в подавление состояние духа.
— Что, следствие так и не сдвинулось
Я не стал отвечать и только неловко развёл плечами. Да и что тут скажешь? «Ваша любимая похищена неизвестными, которые утирают мне нос и воруют письма?». Такого моя самооценка просто бы не вытерпела…
— Кхм, — гном едва заметно топнул ногой. — Лойд, мне надо идти. Предупредить нашего общего друга о… Гостях.
— Да-да, конечно. Я тоже не задержусь, пойду с тобой…
Только я хотел опереться на гнома и поплестись до ближайшего переулка, чтобы свалиться от боли, как виконт схватил меня за руку, будто вора, и с нажимом заявил:
— Я не шутил, когда говорил жандармам о том, что вы пойдёте в мою карету. Нам надо поговорить… О всяком.
«А этот аристократик умеет проявлять упорство… Ну ничего, я тоже умею»
— Мне надо встретиться с дамой — она ждёт меня дома. К тому же, посмотрите, — я чуть отошёл от виконта и широко раскинул руки, чтобы он увидел всю глубину моего ужасного положения, — Я избит, как портовый пьянчуга. Устал, голоден и хочу спать. Какие тут могут быть разговоры?
Гном не мог меня бросить и поэтому неловко переминался с ноги на ногу в ожидании разрешения проблемы. Мне не хотелось делать его невольным свидетелем, но и забраться в карету и поехать чёрт знает куда я не тоже не желал.
— Лойд, после ужина у меня осталась половина рябчика. К тому же, в моей квартире есть ванная комната и гостевая спальня… Но если и это вас ещё не убедило, то вот вам жест доброй воли: в моём кабинете вы найдёте вытяжку из драконьей поджелудочной железы, смешанную с магическим Керийским ядом.
Гном невольно раскрыл рот.
— Вытяжка… с Дракона? — Хейни схватился за бороду. — Лойд, немедленно едь туда! Это лучшее средство для заживления мышечных тканей!
— Ну, не знаю… Это ведь очень дорогая химическая субстанция.
— Для детектива по делу Адель мне ничего не жалко. — аристократ раскрыл дверь кареты и, словно какой-то слуга, плавно махнул рукой, приглашая меня войти.
«Сын графа открывает перед родственником работорговцев двери?.. Не нравится мне это. Ни один самовлюблённый павлин, а этот щёголь — явно самовлюблён, не станет унижаться перед таким, как я»
Гном подошёл ко мне и, встав на цыпочки, зашептал:
— Не мнись, как баба перед спальней. Эта вытяжка стоит, как половина моего товара, твою мать…
Я устало вздохнул и ещё раз взглянул на улыбчивое лицо виконта… И оно мне не понравилось.
— Ладно, что это я. Едем!
— Наконец-то вы решились! — обрадованный аристократ залез в карету и оставил дверь открытой.
Прежде чем залезть в экипаж, я наклонился поближе к гному и шепнул ему на прощание: «Будь осторожен. За тобой следят…», а затем уселся на пуховые перины. Мы моментально тронулись с места и быстро поехали по ночным улицам.
— Он уезжает! Видите, олухи? Уезжает! — Пастушок убрал бинокль и злобно врезал по черепице. — Не поймаешь.