"Чатос" идут в атаку
Шрифт:
Летчики, стоя на краю аэродрома, встревоженно смотрели в небо.
— У него штурманская кабина разбита и моторы маслом хлещут, — проговорил, соскакивая с подножки «пикапа», приехавший с центра летного поля Рыцарев.
Не выпуская шасси, СБ снова пошел на посадку.
— Колеса! — закричал Серов, словно летчик «катюши» мог его услышать.
И на этот раз бомбардировщик не сел. Едва не зацепившись за деревья, он опять вошел в разворот.
— Неладно у них на борту. Готовьте санитарку, — приказал командир эскадрильи.
«Катюша» вновь появилась над
Когда к севшему бомбардировщику подкатили машины, глазам добровольцев предстала такая картина. Не обращая внимания на подъехавших, командир самолета и стрелок-радист пытались вытащить из разбитой кабины не подававшего признаков жизни штурмана.
— Валентин! Валентин! Очнись! Мы у себя! К своим сели! — повторяли они.
Но привалившийся к пулемету штурман не отзывался.
— Неужели убит? — ни к кому не обращаясь, растерянно проговорил летчик.
Только тут он повернулся к подошедшим, и все увидели его белое, без кровинки лицо.
Серов, Рыцарев и механик Карлос, разломав каркаскабины, осторожно подняли с сиденья тело штурмана и положили его на землю.
— Где вас так? — участливо спросил Еременко.
— Вы здесь старший?
— Да.
Летчик неестественно вытянулся и сделал попытку шагнуть к командиру эскадрильи. Но, поморщившись, остался на месте.
— Вы ранены?
— Пустяки. Прошу передать немедленно в штаб авиации. Над Пералес-де-Милья мы были атакованы потребителями неизвестной конструкции. — Летчик наморщил лоб. — Машина выглядит так: тонкий фюзеляж, короткие, обрубленные крылья. Опознавательные знаки мятежников — две черные перекрещенные полосы в форме буквы Х на белом фоне. Их было не менее двенадцати. Скорость как у «катюши» [16] . И еще: к реке Пералес из Саламанки выдвигается колонна автомобилей. Длина около пяти километров.
16
Скорость СБ на высоте 4000 метров достигала 424 километров в час, что в то время значительно превышало скорость не только бомбардировщиков Англии, Германии, Франции, Италии, США, но даже истребителей.
Лицо летчика исказилось. Охнув, он стал медленно оседать на землю. Его подхватили…
6 июля эскадрилья «чатос» совершила еще шесть вылетов к Мадриду, Брунете и Вильянуэва-де-ла-Каньяда, пид которыми разгорелись упорные воздушные бои. К исходу дня Вильянуэва-де-ла-Каньяда была взята штурмом наземных республиканских войск.
Поздно вечером Еременко вызвали к Птухину на аэродром Алькала-де-Энарес. У генерала Хозе находились эмиссар Агальцов, командир эскадрильи И-16 Минаев невысокий, совсем юный с виду летчик.
— Как народ себя
— Настроение хорошее. Жара только допекает.
Агальцов, в течение всей недели внимательно следивший за действиями новой на мадридском участке фронта эскадрильи, улыбнулся:
— А что с рассвета в бою — это не в счет?
— Начинаем привыкать.
— Ну что ж, хороший ответ.
— Знакомьтесь — это Иван Лакеев. Тот самый, что сегодня над Мадридом выхватил у тебя «хейнкелей», — представил невысокого летчика генерал.
— Им тоже хватило, — улыбнулся Лакеев.
— Хватило и даже с избытком, — согласился Еременко.
Птухин пригласил всех к столу, на котором лежали план Мадрида и карта Центрального фронта. Уточнив обстановку, он озабоченно сказал:
— Международный конгресс писателей-антифашистов, открывшийся четвертого июля в Валенсии, завтра с утра продолжит свою работу в Мадриде. — Красным карандашом Птухин подчеркнул заштрихованный квадрат с надписью «Аудиториум». — Это один из крупнейших залов Мадрида, — пояснил он. — В ночь на пятое июля «савойи» бомбили Валенсию. Наверное, теперь фашисты будут стремиться еще более ожесточенно бомбить Мадрид.
— Зачем же прямо на переднем крае проводить заседания конгресса? — удивился Еременко.
— Такой вопрос возникал у многих. Конечно, можно было для конгресса выбрать место и поудобнее, например французскую Ривьеру. Но писатели решили собраться в Испании — стране, которая первая дала отпор фашизму. Ну, а то, что заседания конгресса будут проходить в Мадриде, городе, на окраине которого проходит передний край обороны, — это символично. Так вот, друзья, — продолжал Птухин, — наша задача — не допустить ни одного самолета противника в район «Аудиториума». И в район кинотеатра «Гойя», где после обеда продолжит свою работу конгресс.
Он указал командирам эскадрилий квадраты города, над которыми предстояло патрулировать истребителям, порядок их смены эскадрильями с других аэродромов, расположенных в зоне Мадрида.
— Седьмого и восьмого июля я буду находиться на «телефонике». После посадки звоните мне на башню, — закончил разговор Птухин. — Все, о чем мы здесь говорили, нужно как можно лучше разъяснить летчикам.
— Можно ехать? — заторопился Еременко.
Шестнадпатиэтажное здание телефонной компании в Мадриде, на верхней площадке которого были расположены посты ПВО и артиллерийские наблюдатели.
— Не спеши, Иван Трофимович. Вам всем следует еще побывать в штабе и уточнить в деталях порядок завтрашней боевой работы.
— К тому же, — улыбнулся Агальцов, — штабники приготовили тебе, Иван, небольшой сюрприз.
Пройдя в конец длинного коридора, Агальцов и Еременко вошли в ярко освещенную комнату.
У двери стоял часовой. Четыре человека в светлых замшевых куртках сидели на стульях. А над столом, рассматривая какие-то документы, склонился Кутюрье.
— Если есть желание, можете познакомиться. Это экипаж сбитого «дорнье». Между прочим, среди них имеется знатная особа, — приветствовал он Еременко.