"Чатос" идут в атаку
Шрифт:
Разговор прервала миловидная молодая женщина. Большие, чуть навыкате глаза, коротко остриженные темно-русые волосы.
— Салут! Кто из вас Слепнев? [24] — она остановила взгляд на солидном Девотченко.
— Вот он, камарада сеньорита, — указал Иван на Евгения Степанова.
— Мне поручено отвезти вас на аэродром, — обратилась она вновь к Девотченко. — Вы готовы?
— Это их отвезете. Лично я пока остаюсь здесь. Так что до побаченья, камарада сеньорита.
24
Под
— Должна вас разочаровать: через полчаса мы улетаем на Арагонский фронт.
— Кто это «мы»?
— Генерал Хозе, коронель Мартин, Кутюрье и я. Зовут меня Соня, я переводчица штаба авиации.
— Ну что ж, значит, встреча откладывается. Салут, камарада сеньорита.
— Желаю вам всего хорошего. Быстрее учите испанский.
Забегая вперед, нужно сказать, что Иван Девотченко довольно быстро освоил испанский язык. Больше того, к изумлению друзей, он своего механика Фернандо обучил украинскому. Летчик и механик прекрасно понимали друг друга. А Соня при встречах всегда напоминала Ивану:
— Ну, как дела, камарада сеньорита?
В ответ Девотченко скрещивал два указательных пальца. Это означало, что еще один фашистский самолет попал в перекрестие прицела его истребителя.
На аэродроме ждал подготовленный к вылету «драгон».
Виктор Кустов с сомнением посмотрел на довольно поношенную машину.
— Как же мы на нем без парашютов полетим? Командир догадался, о чем говорит «камарада русо».
— Но парашют! Нет парашюта! — ответил он.
— Они парашютами не пользуются, когда летают с пассажирами, — пояснила Соня.
— Видно, ходит машина, если экипаж не волнуется. Пошли, ребята, — Евгений вслед за испанцами поднялся в раскаленную от солнца пассажирскую кабину.
Заработали двигатели. Дав полный газ, летчик повел машину на взлет. Почти над самыми волнами Средиземного моря «драгон» круто лег на крыло.
«Сейчас нам докажут, что наши сомнения в отношении надежности этой машины напрасны», — подумал Евгений.
— Если он еще раз так развернет свой шикарный аэроплан, у меня душа вон вылетит, — толкнул его в бок Котыхов.
Но дальше полет протекал спокойно. Дорога шла вдоль восточных склонов Иберийских гор. Над точкойслияния рек Эбро и Сегре в салон заглянул бортмеханик и радостно крикнул:
— Арагон!
Зеленый ковер, покрывавший землю, исчез; внизу потянулась буровато-желтая всхолмленная низменность. Летчики напряженно смотрели в бортовые иллюминаторы. Где-то там, за оранжевой полосой горизонта, проходила линия Арагонского фронта…
На выжженном солнцем аэродроме Бахаралос, куда прилетел со своими пассажирами «драгон», было пустынно. Несколько вылинявших палаток, аккуратно сложенные на стоянках брезентовые
Стих шум моторов улетевшего транспортника. Из-за темневших на горизонте гор донеслись раскаты артиллерийской стрельбы. «А фронт совсем близко», — подумал Степанов.
Их встретил вновь назначенный начальник штаба эскадрильи Александр Рыцарев. Он отвел летчиков в небольшой двухэтажный дом, стоявший среди пробковых дубов.
— Эскадрилья в бою. Минут через тридцать сядут. Пока устраивайтесь. Прилетит командир — разрешим все вопросы. Вы со списком зайдите ко мне, — обратился Рыцарев к Степанову.
Выйдя из штаба, Евгений увидел недалеко от стоянок, в тени деревьев, своих товарищей. Подойдя к летчикам, он услышал, как Кустов говорил:
— Я весь полет наблюдал за правым двигателем: по его капоту масло ручьем бежало. Видно, отходили моторы все сроки, а летчики ничего, летают!
— Да, — ответил Миша Котыхов. — У нас самолет, на котором мы сюда прилетели, не то что в воздух выпустить — на земле мотора опробовать не разрешат.
— Я уж хотел пошутить с командиром «драгона» — мол, из какого музея взял ты этого бедолагу. А потом думаю: неудобно. Не от хорошей жизни они на таких машинах летают.
— Трудно у испанцев с материальной частью, — отозвался Евгений.
Нарастающий гул самолетов прервал их разговор.
— Летят! — воскликнул Кустов.
— Но не наши, — добавил Попов.
К аэродрому на небольшой высоте, растянутые в цепочку, подошли несколько И-16. Один из них, выпустив шасси, зашел на посадку. Стоявшие на земле летчики увидели в крыле самолета большую дыру. Мотор истребителя работал с каким-то свистом.
— А парень, видно, подбит…
Самолет сел, взметнув на полосе пыль. В метрах тридцати от стоянки его мотор заглох. К машине побежали механики.
— Поможем, ребята! — крикнул Евгений. Вместе с испанцами они вкатили истребитель на стоянку. Из кабины быстро выпрыгнул невысокий, крепко сбитый, улыбчивый летчик-испанец. Энергично жестикулируя, стал что-то громко объяснять механикам. Те захлопотали у машины.
Пилот обернулся к добровольцам. С сильным акцентом произнес по-русски:
— Здравствуйте, товарищи! Подошел к летчикам и представился:
— Антонио Ариас!
— Где вы так хорошо по-русски говорить научились? — не удержался Горохов. Ариас улыбнулся:
— Я учился летать в Советском Союзе. Полтора месяца, как вернулся из СССР. Летаю в первой эскадрильи «москас». Здесь, в Испании, нас, молодых летчиков, в Эль-Кармоли вводил в боевой строй камарада Сергио Плыгунов. Вы знакомы?
Добровольцы переглянулись.
— Нет, — за всех ответил Евгений.
Летчики сели на врытые под деревьями скамейки.
— Ваши «чатос» сменили нас в бою. Скоро возвратятся, — сказал испанец, закуривая.
— Часто в небе встречаетесь? — спросил Степанов.