Чайки садятся на воду
Шрифт:
Капитан медленно ходил по каюте. Четыре шага вперед, четыре шага назад… Руки сцеплены за спиной. На правом нагрудном кармане значок капитана дальнего плавания.
Тимофей поежился: почему он молчит?
— Итак, — неожиданно заговорил глуховатым баском капитан, — вы закончили мореходное училище.
— Так точно, — привстал Тимофей, но капитан сделал знак сидеть.
— Мне известно, — продолжал капитан, — что вам не хватает трех месяцев плавательного стажа, чтобы получить диплом штурмана. — Капитан присел за стол рядом с Тимофеем. —
— Начинать где-то надо, — уклончиво ответил Тимофей. — А там толкач муку покажет.
Капитан вздернул брови.
— Как, как? Толкач муку покажет? — Он засмеялся. — А что, верно, пожалуй. Сами придумали?
— Нет, это моя бабушка любила так говорить.
— Ну-ну, посмотрим, — капитан встал.
Тотчас же поднялся и Тимофей.
— Не возражаете, если я попрошу старпома назначить вас на вахту второго помощника капитана? Вахта трудная, и там нужны опытные люди.
— Я согласен, — коротко ответил Тимофей.
Перед выходом в рейс Тимофея поместили в двухместную каюту на полуюте, где жили матросы первого класса. Сосед по каюте оказался напарником по вахте. Одна вахта, одна и каюта. «Чекмарев», — назвал он себя, знакомясь.
— Ты давно на этом судне работаешь? — спросил его Тимофей.
Чекмарев кивнул:
— Понял вопрос. Отвечаю: давно, шестой месяц. С боцманом лажу, со вторым помощником капитана, с которым, кстати, нам с тобой вместе морские вахты стоять, увы, лажу не очень и отношусь к нему скептически. Мелкий он человек, по-моему. Я и сам люблю выпить и приласкать девочек, когда есть время, но второй помощник… — Чекмарев махнул безнадежно рукой. — Впрочем, сам во всем разберешься. Зато батя у нас мужчина что надо. Строг, это верно. Но иначе нельзя. Флот есть флот, и держится он дисциплиной. Верно я говорю? Ну так вот, у нашего бати не побалуешься. Службу знает. А я на военно-морском флоте еще привык к порядку, так что меня это не тяготит. Ну как, исчерпывающий ответ?
— Исчерпывающий. Спасибо. Признаться, мне старик понравился. Еще когда вы швартовались к стенке, я заметил, что порядок есть на судне, рука хозяина чувствуется.
— Это точно, хозяин есть, — охотно подтвердил Чекмарев.
В полночь Тимофей с Чекмаревым вышли на мостик заступать на ходовую вахту. Пароход давно уже вышел из залива. Море было спокойным, небольшие гладкие волны плавно покачивали судно. Ночь была светлая. Горизонт полыхал красным заревом, и навстречу этому зареву неторопливо двигался «Кильдин».
На подветренном крыле мостика виднелась высокая фигура капитана. В фуражке и наглухо застегнутой шинели он стоял в одиночестве и курил папиросу.
На полубаке пробили восемь склянок. По трапу бегом поднялся на мостик плотный человек в шапке и стеганой фуфайке и, вбежав в рулевую рубку, притворил за собой дверь.
— Уф, кажись, проскочил! Опять старик торчит на мостике. Что ему не спится? Ты, братец, извини меня,
— Ладно, — коротко ответил третий помощник капитана, — меняй матроса на руле.
Второй помощник увидел Тимофея.
— Это что же, опять новенький у меня? Вот черт, все время батя тасует мою вахту. А потом кричит, службы требует… Ты хоть море-то видал когда, матросик? — обратился он к Тимофею.
Тимофей сдержал себя и сказал:
— Попрошу вас, товарищ второй помощник, обращаться ко мне на «вы». Мы с вами не так близко знакомы. Что же касается моря — да, видал, и неоднократно.
Второй помощник махнул рукой.
— А-а, брось трепаться. Становись на руль и слушай мои команды. Что за времена пошли — с каждым надо выяснять отношения!
— Я еще раз прошу обращаться ко мне на «вы», — повторил Тимофей.
— Тю-тю-тю… Их благородие обиделись… Ну ладно, ладно, беру свои слова обратно, я вижу, вы шуток не понимаете. Прошу вас держать курс поточнее и не отвлекаться от компаса.
— Курс сдал 340, — четко проговорил Чекмарев, уступая место у руля Тимофею.
— Курс принял 340, — так же четко произнес и Тимофей, беря в руки еще теплые рукоятки штурвала.
— Ловко ты его поставил на место, — прошептал сзади Чекмарев, — теперь он у нас будет шелковым. Так и надо, молодец!
Тимофей не ответил. Да и вряд ли он разобрал смысл чекмаревских слов — все его внимание было поглощено компасом. Он должен теперь доказать, что способен держать судно точно по курсу, без рысканий, «как по ниточке». Вот картушка гирокомпаса чуть колыхнулась и едва заметно поползла влево. Но Тимофей уже уловил ее движение и крутнул штурвал тоже влево. Картушка замерла. Тимофей тут же отвел штурвал в исходное положение и приготовился «одерживать». Главное — «почувствовать» судно, почувствовать руль, и тогда все в порядке, тогда судно будет послушным…
В такую хорошую погоду стоять за рулем не сложно. Тимофей выбрал на пылающем горизонте темную неподвижную тучу, на фоне которой четко вырисовывалась сейчас грот-мачта, и повел судно по туче, старым приемом опытных рулевых.
Капитан вошел в рулевую рубку, молча прошагал в штурманскую и, пригласив туда вахтенного помощника, закрыл дверь. Сквозь переборку донеслось басовитое гудение голоса капитана, затем послышался оправдывающийся тенорок второго помощника.
Чекмарев повернулся от окна к Тимофею и прошептал:
— Воспитывает батя нашего… Ух и поддает!
Дверь в штурманскую открылась, капитан вышел из рубки и спустился по трапу на палубу.
Спустя некоторое время в рулевой появился второй помощник.
Он нервно докуривал папиросу и вдруг заорал на Чекмарева:
— Вахтенный! Почему торчите в рубке? Где ваше место? Почему вперед не смотрите? Марш сейчас же на крыло! Пораспускались! Никакого порядка нет на вахте!
Чекмарев опасливо покосился на штурмана и быстро выскользнул из помещения.